Александр Петрович Свободин - ДЕВОЧКА ИЗ КНИГИ ОТЗЫВОВ

очень понравились, о особенно хорошо выполнены картины художника В. Изображение настолько правдиво, что вызывает желание прикоснуться к виденному. Много больших и ярких картин, но очень пестрых. Зачем эта пестрота? Разве нельзя рисовать гладко?

Тамара Трошина, ученица 10-го класса

Тамара Трошина… Самая молодая из авторов книги.

Где-то живет девушка, которой нравятся все две с половиной тысячи картин художественной выставки. Тамара указала на художника, который ей нравится особенно, и разъяснила — за что. Сказала и о картинах, пришедшихся не совсем по душе, и объяснила — почему. В последней фразе она назвала свой идеал живописи: разве нельзя рисовать гладко? И при всем том Тамара начинающий зритель — ведь человеку, имеющему опыт жизни и обращения с искусством, не может нравится все.

Тамарина школа нашлась в Коломенском. Отыскал я ее довольно просто. Посмотрел список школьных экскурсий, посетивших выставку в этот день, и позвонил в школы, спрашивая, есть ли у них в десятом классе Тамара. Приди она в одиночку — задача оказалась бы куда сложнее. Но по характеру записи я предположил, что Тамара на выставки одна не ходит, и предположение мое оказалось верным. Думаю — не лишне здесь рассказать, откуда оно возникло. Не только от того, что Тамара — школьница. Вчитайтесь в запись! Сколько времени девушка пробыла на выставке? Да, совсем немного! Ну час, полтора. Ее запись быстрая. Отзыв не вызван долгими раздумьями. Это след общего яркого впечатления. Словно солнечный зайчик ударил ей в глаза, и она поспешила выразить свою радость. Человек, который хочет побыть с картинами наедине, приходит надолго.

Вот ход соображений, приведших меня к выводу, что Тамара пришла с экскурсией. Это не праздные соображения. До знакомства с Тамарой оказалось возможным предположить, что у девушки еще нет потребности оставаться с художником один на один.

Коломенское…

Когда-то оно считалось за городом, а теперь один из районов Москвы. Попасть туда можно на электричке с Павелецкого вокзала. С платформы спустился на развороченную мостовую, шагал через траншеи, переходил шоссе, а перед тем долго стоял, пережидая поток грузовиков. Вокруг строились жилые дома, составлявшие ровные, кварталы. В глубине одного из них стояла обычная пятиэтажная школа, построенная из крупных блоков. Я уже собрался было перейти по временному мостику последнюю траншею, отделявшую меня от нее, но потом решил не спешить.

Давно я не был в своей школе, очень похожей на эту. До какого-то возраста чувствуешь свою связь с нею, помнишь класс, учителей, товарищей, приключения, и когда начинаешь рассказывать, переживаешь теперешнюю жизнь продолжением той, школьной. Цела цепочка, ни одно звено не потеряно! А после, какого-то времени цепочка рвется, и те же самые рассказы, как ни стараешься, не возбуждают живого чувства. Словно рассматриваешь фотографии в альбоме.

Смотрю я на школу. Подробности двора, здания, его цвет и объем вижу так, будто никогда не был ни в одной школе. Сейчас встречусь с Тамарой. По этой дорожке она ежедневно пробегает на уроки. Решаю тщательно рассмотреть то, что ежедневно видят ее глаза. Иду медленно. Направо, высокая решетка спортивной площадки. За решеткой пусто — начало зимы. К парадным дверям ведут несколько ступенек. По обеим сторонам их большие, серые, бетонные тумбы. Все, что вижу, серого или черного цвета. Серые блоки, из которых сложена школа, темно-серая, почти черная, асфальтовая дорожка. Черная проволочная сетка спортивной площадки. Серый бетонный забор.

На одной из тумб странная скульптура. Нижние половины людей. От одной только ноги, от другой ноги и половина живота, из которого торчат ржавые железные стержни. Мне потом объяснили, что скульптура стоит здесь давно, с начала учебного года. Хозяйственный директор увидел где-то на пустыре эти нижние конечности и мигнул ребятам. Ребята сообразили и, им одним ведомым способом, приволокли эти произведения искусства. Директор надеется, что где-нибудь они разыщут и верхние части и без затрат обеспечат своей школе красивый вид.

Каждый день Тамара видит эти обломки…

Я открываю двери, выкрашенные экономичной, не пачкающейся коричневой краской, той самой, которой красят диваны и прочие деревянные части на вокзалах, полагая, что эта краска сотворена господом богом вместе с железнодорожным транспортом. (Между прочим, в аэропортах эту --">