Йорг Циттлау - От Диогена до Джобса, Гейтса и Цукерберга. «Ботаники», изменившие мир

Йорг Циттлау От Диогена до Джобса, Гейтса и Цукерберга. «Ботаники», изменившие мир

Все сам, все сам.

Мне не нужна ничья помощь, я все могу сделать сам.

Биг Билл Брунзи (1898–1958, американский блюзовый певец)

Предисловие. Здорово сдвинутые!

«Ботаники? Это, что ли, о цветочках?» – мама не поняла, о чем пойдет речь в моей новой книге. «Вероятно, проблема поколений, – подумал я. – Ей все-таки уже за 80». Я попытался объяснить, сделав акцент на окончании: «Нет, не ботаника, а ботаники! Это такие чудаки в очках с толстыми линзами, которые могут часами говорить о чем-то заумном, что никому не интересно. Только ботаникам. У вас в школе наверняка такие были».

Моя мама немного подумала и ответила: «Нет, таких у нас не было».

Может, она и права. Она ходила в школу в Германии во времена Третьего рейха, а тогда у ботаников не было никаких шансов, потому что они совершенно не соответствовали голубоглазой и светловолосой идеологии энергичных людей-господ. Вы можете себе представить ботаника этаким парнем из гитлерюгенд, который шагает по Баварскому лесу и во все горло поет «Слышите, как барабаны стучат»? Думаю, вряд ли. Во времена нацистов умник должен был вести себя незаметно, чтобы потом спрятаться где-нибудь в центрах разработки оружия и химической промышленности. Или эмигрировать.

Ботаники могут существовать лишь там, где стараются терпеть их своеобразную натуру и не показывать открыто пренебрежение. Именно поэтому они являются неким показателем степени свободы слова и возможностей индивидуума: общество тем либеральнее, чем естественнее ведут себя в нем интеллектуалы. Поэтому история ботаников так же изменчива и настолько же увлекательна, как и история свободы.

На протяжении всей книги я буду придерживаться основной мысли: у ботаников длинная и богатая история. Они не появились вдруг в век компьютеров в компании википедистов и хакеров; это понятие возникло не в 1950-х годах, когда оно стало синонимом слов «дурак», «чокнутый», «зубрила» и «узколобый специалист». Ботаники существуют намного дольше, скорее всего столько же, сколько существует человек разумный. Однако раскрыться они смогли, только когда древние люди распрощались с примитивным образом жизни собирателей и охотников и постепенно стали позволять своим немного странноватым соплеменникам заниматься их – пусть на первый взгляд и бессмысленными – делами. Особенно часто ботаники как явление появляются в относительно спокойные и продуктивные эпохи мировой истории.

Первый значимый период расцвета интеллекта и интеллектуалов наблюдался в Древней Греции, когда индивидуум впервые получил возможность самовыражаться и развиваться в своей уникальности. Афиняне, ионийцы и македонцы, конечно, тоже не всегда понимали, что именно хотели сказать Фалес, Гераклит, Архимед, Аристотель и другие умники, но предоставляли им свободу действий. Зачастую им удивлялись. Например, Диогена еще при жизни считали настоящим героем (пусть и немного чудаковатым), потому что он не боялся спорить с самыми влиятельными мужами того времени. Легендарен его диалог с Александром Македонским, которого он, недолго думая, «спустил с пьедестала». Мужественное противостояние щуплого, но умного ботаника могучей македонской глыбе до сих пор потрясает.

Вспомните встречу по спорному делу основателя сети Facebook Марка Цукерберга и адвокатов противной стороны в фильме «Социальная сеть». Когда один из юристов распалялся, делая какие-то пространные заявления и предъявляя дерзкие претензии, Цукерберг отрешенно посмотрел в окно и сказал: «Кажется, дождь начинается». Представитель закона опешил и спросил его: «Мистер Цукерберг, вы меня слушаете?» – «Нет». – «Вам неинтересно?» – «Нет».

Ботаник не пасует перед Великими и Могущественными. У него есть дела поинтереснее, чем вступать с ними в спор: например, понаблюдать, как капли дождя бьются о землю, или просто понежиться на солнышке. В интеллектуале есть нечто дворянское и величественное, что замечаешь не с первого взгляда. Классический аристократ всегда подчеркивает свою важность – одеждой, роскошью и властью. В управлении производством и политике сегодня все еще можно заметить схожую манеру поведения. Ботанику этого не требуется. Он – нечто особенное, потому что в своей области он разбирается намного лучше, чем кто-либо другой (и ему нравится быть не таким, как все). Все --">