Сергей Нефедов - 1941 г. Дорога на Москву

историки полагают, что Англия своими необдуман­ными действиями спровоцировала нападение Гитлера на Польшу. Однако Гитлер смог решиться на это лишь заключив соглашение с Россией; он убе­дил немецких генералов в том, что Россия ударит в тыл полякам — и они одержат быструю победу. И.В. Сталин, в свою очередь, был уверен в том, что заключает выгодную сделку: он получит часть Польши, а на западе начнется долгая война между врагами России. Все исходили из традиционных пред­ставлений — никто не предвидел грядущих событий, уе видел в руках Герма­нии нового оружия.

До последнего момента Гитлер рассчитывал, что ему удастся избежать мировой войны. Очевидцы утверждают, что при известии об английском уль­тиматуме фюрер едва не упал в обморок — но вскоре его настроение заметно улучшилось. Побывав в корпусе Гудериана, фюрер был восхищен быстротой его продвижения и тем, что оно проходит почти без потерь. Новое оружие начало действовать — это было настолько неожиданно, что немцы сами удив­лялись своим гуспехам. 600 танков 16-го танкового корпуса с хойУ прорвали польскую оборону и, пройдя за 8 дней 240 км, подошли к Варшаве; корпус Гудериана за две недели преодолел 700 км и достиг Бреста. 16 сентября польское Правительство бежало в Румынию; окруженные в нескольких «кот­лах» 700 тыс. польских солдат положили оружие. «Успехи войск баснослов­ны», — писал начальник германского Генерального штаба Гальдер [8]. Потери германской армии были минимальными — 8 тыс. человек.

Историки и политики обвиняли Францию в том, что она не оказала помощи Польше — но в действительности французская армия просто не успела этого сделать; новое оружие разрушило все планы. Удивляются также тому, что затем началась «странная война» — но фактически в этой войне не было ничего необычного. Странная война — это была обычная окопная вой­на образца 1914—1918 гг.; в те времена зимой на фронте всегда наступало затишье, противники не вели активных операций. «Странной» эта война ста­ла лишь впоследствии, по контрасту с тем, что происходило позже, — новое оружие изменило восприятие войны и ее характер, боевые действия теперь не прекращались и зимой.

Французские генералы воевали как двадцать лет назад, они еще не по­няли, что произошло в Польше. Гитлер же сразу осознал, что в его руках находится новое оружие. Его первой реакцией был восторг, второй — жела­ние как можно быстрее разбить Францию. Однако блицкриг в Польше еще не убедил осторожных немецких генералов: они говорили, что Франция — это не Польша. Браухич и Гальдер всячески оттягивали наступление на Запа­де, как и раньше, считая его гибельным. Чтобы предотвратить «гибель Гер­мании», немецкие генералы составили заговор против фюрера — такого еще не было в германской армии. В других странах также не верили, что немцам удастся повторить блицкриг на полях Франции: никто, кроме Гитлера (и Гудериана), еще не верил во всемогущество нового оружия. «Я почти один в германской армии верил в это», — писал Гудериан [9].

Союзники использовали военное затишье для формирования и пере­броски на континент новых английских дивизий. Время работало на союз­ников — поэтому Германия должна была наступать. 10 мая 1940 г. началось немецкое наступление на Западе; 15 мая 1300 танков Гудериана и Э. Клейста прорвали французский фронт в Арденнах. Немецкое командование приказа­ло Гудериану остановиться и подождать пехоту; оно собиралось наступать, как встарь, со скоростью пехотных колонн. И тут произошло неожиданное: Гудериан отказался подчиниться приказу. Танковая колонна рванулась на запад; немецкие танки мчались по шоссейным дорогам в тылу союзников, почти не встречая сопротивления. Пройдя за пять дней 350 км, корпус Гуде­риана 20 мая вышел к Ла-Маншу. «15 часов, — записал в своем дневнике офицер английского Генерального штаба. — Поступили сообщения, что гер­манские танки вышли к Амьену. Похоже на нелепый кошмар. Британский экспедиционный корпус отрезан. Мы лишились коммуникаций... Немцы идут на любой риск, и все им сходит с рук... они делают все, что не сделали бы грамотные военные, и все же добиваются своего. Французский Генеральный штаб парализован этой необычной подвижной войной. Нынешние быстро изменяющиеся условия не предусмотрены в учебниках» [10]. Французские и английские генералы не понимали, что произошло, — ведь союзники имели больше танков, чем немцы, и французские танки были лучше

--">