Светлана Васильевна Кекова , Руслан Измайлов - Православное обоснование художественного творчества

его плод — культура — рассматриваются «…как продолжение той войны, <…> которую падший ангел, нынешний сатана, когда-то начал с Богом на небе» [3, 9]. Епископ Варнава считает, что на художественном творчестве, на искусстве и культуре изначально лежит Каинова печать, ибо именно каиниты создали и первые города, и изобрели музыкальные инструменты, ремёсла и т. д., в отличие от сифитов (потомков Сифа, третьего сына Адама и Евы). «В противоположность сифитам, — пишет епископ Варнава, — обществу сынов Божиих, впервые установивших определённые формы общественного богослужения, жившим в подвиге, покаянии, целями духовного будущего, каиниты всё более и более отклоняются от истины, любви, нравственной чистоты, но зато, с другой стороны, достигают поразительных технических успехов и знаний… и изобретают новые искусства и ремёсла» [3, 11]. В главе «Наука, литература и искусство как руководители жизни» епископ Варнава пишет: «Творчество, по существу, есть дар Божий, а на практике — это почти всегда дар демонический…» [3, 73]. Характеризуя искусство с точки зрения его сущности, епископ Варнава выделяет объективный и субъективный модус его существования. С объективной точки зрения, согласно мысли владыки, «искусство есть сознательная или бессознательная попытка отобразить небесную действительность в области земных вещественных предметов» [3, 87], в субъективном же плане с точки зрения епископа Варнавы «искусство есть самообман или, лучше сказать, просто обман» [3, 88]. На подобной точке зрения стоит и выдающийся современный богослов и проповедник архимандрит Рафаил (Карелин). В статье «О науке, искусстве и спорте» он пишет: «Искусство — это построение образа. Образ нераздельно связан с воображением, воображение — со страстью. В искусстве душевность <…> подавляет духовность, здесь происходит настоящая оккупация духа душой. Страстные эмоции заглушают духовные чувства, воображение парализует способность созерцания; восторженность и вдохновение, имитирующие духовность, лишают душу небесного покоя, который даёт благодать» [2, 349–350]. История развития искусства заключается, с точки зрения архимандрита Рафаила, во всё большем уходе от духовного начала. «От пневматологии искусство идёт к психологии, от психологии — к физиологии и, наконец, от физиологии — к патологии» [2, 351]. Следует подчеркнуть, что в вышеприведённых высказываниях и епископ Варнава, и архимандрит Рафаил говорят о светском секулярном искусстве, являющемся результатом определённого типа творчества, в котором часто фантазия является ложью, а воображение — энергией страсти. Но для современного человека представление о творчестве и искусстве как раз и связано с секулярным его вариантом. Перед нами встаёт вопрос: а какие черты присущи творчеству и искусству в христианоцентричный период его развития? В классических трудах о. Павла Флоренского, Е. Трубецкого, Н. Тарабукина, Л. Успенского, Б. Раушенбаха, В. Лепахина и др. сформулированы и проанализированы особенности церковной живописи (иконописи) в отличие от живописи светской. Такие понятия, как «обратная перспектива», символика цвета, «личное» и «доличное письмо», иерархичность в композиционном построении и т. д. являются не просто искусствоведческими терминами; они представляют собой богословское обоснование иконописи (в широком смысле слова), которое своим фундаментом имеет христианскую онтологию, антропологию и сотериологию. Суть и назначение иконы совершенно иные, нежели светской картины. Современный исследователь иконы В. Лепахин в книге «Икона и иконичность» [6] выделяет следующие функции иконы: догматическую, вероучительную, свидетельскую, проповедническую, храмовую, богослужебную, антропологическую, богословскую, историческую, воинскую, напоминательную, посредническую, родовую, хозяйственную, прикладную, эмоциональную, молитвенную, чудотворную, эстетическую и литературную. Как мы видим, эстетическая функция, которая в светской живописи стоит на первом месте, для иконы отнюдь не является первенствующей. Исследователи средневековой словесности также отмечают специфику средневековой литературы в отличие от литературы нового времени. Так, в книге Л. Левшун «История восточнославянского книжного слова XI–XVII веков» [5] называются следующие отличительные признаки средневековой восточнославянской книжности: литургичность, благодатность или харизматичность, молитвенность, --">