Грэм Робертсон , Сэм Грин - Кто здесь власть? Граждане, государство и борьба за Россию

Поскольку власть Путина полагается не только на нисходящее подавление, но и на общественную поддержку, при ее выстраивании должны проводиться агрессивные кампании – как на публике, так и за кулисами. В этом Кремль проявляет изобретательность и гибкость, в разные периоды прибегая к разным стратегиям. Порой в кампаниях используются острые вопросы, которые настраивают миллионы консервативных россиян против “современного”, “глобализированного” мира, угрожающего их ценностям. Порой акцент ставится на институты вроде Русской православной церкви и школьной системы, которые стабилизируют власть Путина и заставляют этого непримечательного человека казаться ценным и даже ключевым для выживания российского государства. В результате на протяжении последних четырех лет Путин постепенно превращается в символ политического сообщества, причастностью к которому, несмотря на все его недостатки, гордится большинство россиян.

В XXI веке выиграть кампанию – даже в авторитарном государстве – значит получить господство в медиапространстве. Как мы увидим, расширение контроля над медиа входило в число приоритетов Путина с самых первых его дней в Кремле, однако господствовать над медиа становилось все сложнее. Легче всего контролировать телевидение, но даже здесь Кремлю приходится непрестанно играть в кошки-мышки, потому что блестящие и отважные журналисты находят новые, необычные способы обращения к массам. Гораздо сложнее контролировать интернет, где Кремль вступил в игру с опозданием. Пытаясь угнаться за оппозицией, власти выработали двойную стратегию уничтожения конкуренции и привлечения сторонников к управлению онлайн-дискуссиями. Эта стратегия работает с переменным успехом. Просочившиеся в прессу внутренние документы показывают, что неуклюжие усилия властей в основном носят реакционный характер – и чиновники просто плывут в потоке событий, не в силах сопротивляться ему. Тем не менее в среде прокремлевских и националистических блогеров и активистов появляются новые гордые хранители путинской России.

Порой на руку Путину играют и события, в частности аннексия украинской республики Крым. До присоединения Крыма большинство россиян поддерживало Путина, но не чувствовало эмоциональной связи с политикой и своим лидером. Если обычные россияне и выражали какие-то эмоции в отношении политики, то они могли быть как позитивными, так и негативными. Крым все изменил. Коллективная эйфория, возникшая в ответ на украинские события, которые освещались на российском государственном телевидении, привела к огромному всплеску гордости, надежды и веры в российских лидеров. На этой эмоциональной волне рейтинги одобрения президента взлетели, а россияне ощутили бо́льшую удовлетворенность жизнью. Многие люди, с которыми мы беседовали, вдруг поверили, что коррупция в стране сократилась, а экономические перспективы улучшились, несмотря на то что аннексия Крыма и война на Украине привели к ужесточению экономических санкций.

Реакция россиян на крымские события и последующую войну на востоке Украины показывает, какого влияния можно достичь, когда властное государство пользуется расположением публики. Коллективная эйфория, заставившая рейтинги поддержки Путина побить все рекорды, была построена на мифах – а точнее, на лжи, – которые рождаются лишь при совместной работе монополизированных медиа и восторженного населения. Фальшивые новости имеют силу, только если люди готовы им верить. Когда население восприимчиво к национально-патриотическим историям, а события освещаются все более оголтело, рождается мир эмоциональной политики, который оказывается оторван от реальности и потому чрезвычайно устойчив к изменениям.