Владимир Иванович Пимонов - Говорят «особо опасные»

В. Пимонов Говорят «особо опасные»

ПРЕДИСЛОВИЕ к русскому изданию

Представляемая российскому читателю книга имеет почти детективную историю.

Освобождение в 1987 году двухсот политзаключенных (приблизительно одной пятой «наличного состава») стало крупной международной сенсацией горбачевской «перестройки». Тогда, по свежим следам «странной амнистии», мне показалось интересным взять интервью у известных в ту пору во всем мире бывших узников совести — четырнадцати освобожденных диссидентов. Их имена звучали в передачах западных радиостанций, их освобождения требовали лидеры западных стран на переговорах с советскими руководителями. Работе над книгой-интервью власти уже не мешали, но за рукописью охотились, по-видимому, не желали ее попадания на Запад — по старой привычке. Приходилось прибегать к хитростям: манускрипт печатался у разных машинисток, экземпляры прятались по разным квартирам. Сейчас даже смешно об этом вспоминать, как о детской игре, но тогда это было всерьез, и для властей тоже. В итоге с помощью западных журналистов и дипломатов, рисковавших, кстати, своей аккредитацией, книга оказалась на Западе и вышла в 1988 году, уже после того, как я покинул Советский Союз, в крупном датском издательстве «Гюльдендаль». Интерес к теме был тогда велик, ведь это были первые свидетельства политзэков горбачевской эпохи, когда еще не забылось заявление молодого генсека-реформатора о том, что политзаключенных в СССР нет.

О публикации книги в СССР не могло быть и речи. «Амнистия» в действительности была пропагандистским шагом, рассчитанным на Запад, и только через 2–3 года правдивые материалы об «особо опасных государственных преступниках» стали медленно и осторожно просачиваться в печать. Значительно позже появились мемуары, были опубликованы книги типа «Истории инакомыслия в России».

Но в то время, когда я встречался и беседовал с героями этого сборника, власти пытались исказить историю инакомыслия. В том, что им было известно о работе над книгой, я не сомневался, но доказательство получил после выступления по телевидению академика Евгения Чазова (кремлевского врача Брежнева, Андропова, Черненко и Горбачева), в котором он изобличал «лживые утверждения некоего господина Пимонова» в газете «Нью-Йорк Таймс» об использовании карательной психиатрии в политических целях. Академика Чазова, по всей видимости, привлекли для пропагандистского «опережения» публикации моего интервью с участником этой книги — Владимиром Титовым, бывшим курсантом школы КГБ, который прошел одну из самых страшных психиатрических тюрем, известную как «Сычевка».

Позже, 13 декабря 1989 года, когда я уже жил в Дании и работал в датской газете «Экстра Бладет», меня предупреждал в ночном телефонном разговоре находившийся тогда в опале у Горбачева Борис Ельцин: «Не верьте Горбачеву, он не искренен. И будьте осторожны. Я предупрежден о вашем звонке и знаю, кто вы, поэтому не называйте вашу фамилию по телефону. В стране еще сталинская система, ведется слежка даже за депутатами Верховного Совета. Наш разговор прослушивает КГБ, они вас могут достать и там, где вы находитесь».

Классическая «диссидентская» предосторожность с его стороны.

С Ельциным о моем звонке через посредников договорился один из участников этого сборника — математик Валерий Сендеров.

Тогда будущий президент России еще захаживал на «диссидентские кухни» и ему запросто можно было позвонить домой. На прощание я от души пожелал ему стать президентом России…

Я привел этот эпизод, дабы немного напомнить, о чем беспокоились советские люди в совсем еще недавнем прошлом.

Кому теперь интересны интервью с диссидентами, взятые 12 лет назад?

У людей сейчас другие проблемы. Миллионы граждан едва сводят концы с концами, коррупция и воровство стали нормой жизни и достигли неописуемых размеров, власть срослась с криминальным миром, о чем ныне публично говорит даже последний президент СССР Михаил Горбачев.

Теперь вот и с ним можно встретиться на какой-нибудь демократической тусовке, пожать руку и даже сфотографироваться на память. А ведь совсем еще недавно, году в 1987-м, мне и моим единомышленникам приходилось сидеть в «ментовках» за --">