Фазиль Абдулович Искандер - Что-то хорошее ожидает Россию

Искандер Фазиль Что-то хорошее ожидает Россию

(интервью корреспондента газеты «Демократический выбор» Софьи Митрохиной с писателем Фазилем Искандером, 1999 год)

— Фазиль Абдулович, в одном из интервью вы недавно говорили о своем предчувствии появления новой общегуманитарной идеи, которая возникнет в России и постепенно охватит весь мир. А внешним признаком этой идеи станет изменение избирательного права. На чем основано ваше предчувствие, что это за идея, в чем вы видите ее ценность?

— Я вижу необходимость прихода в политику людей с гуманитарной направленностью ума, людей с гуманитарным образованием. Я считаю, что сейчас мир особенно нуждается в людях гораздо боле тонкого гуманистического мышления, чем современные политики. Потому что современная жизнь со своими огромными достижениями в техническом прогрессе каким-то образом удаляет и как бы затуманивает вопросы человеческой этики. Я думаю, что, чем больше будет развиваться всемирная технология, тем опаснее люди, не отличающиеся достаточной этической тонкостью. Ею обладают прежде всего (исключая случайность рождения) именно люди гуманитарно направленные.

Простой пример: сравнительно недавно какой-то замечательный компьютерщик в Питере ограбил при помощи своего компьютера американский банк. И это, я думаю, очень сильная метафора того, куда идет наш мир. Наверное, тот же самый компьютерщик постыдился бы, скажем, просто залезть в карман к человеку — а тут, благодаря сложностям технологии, есть возможность другого мышления, другого отношения к этическому вопросу. Для себя лично он, скорее всего, находит оправдание в том, что он не украл эти деньги, а выиграл трудную шахматную партию у иноземного банка.

Сейчас и у нас, и во всем мире техническое мышление с грандиозной быстротой идет вперед, а традиции управления странами, государствами, остаются старыми, консервативными. Но правильно реагировать на те или иные явления народной жизни, на требования народа и вообще — гармонизировать жизнь могут только гуманитарии. Они должны — даже если не прямо прийти к власти — все-таки быть каким-то органом власти, с которым власть считалась бы и давала свои решения на проверку этим людям с глубоким, тонким гуманитарным мышлением, понимающим истинные потребности народа и отвергающим всякие старые представления о примате интересов страны, интересов истории, интересов всяких теорий, ибо, как говорится, теория мертва, а вечно зелено только древо жизни. И это вечно зеленое древо жизни народа могут выращивать только люди высокого гуманитарного мышления.

— На Кавказе, откуда вы родом, всегда прислушиваются к мнению стариков, старейшин, особенно при принятии важного решения. Но ведь у них нет гуманитарного образования — видимо, есть что-то другое, равнозначное ему?

— Опыт жизни и возраст делают их достаточно бескорыстными по отношению к тем решениям, которые они принимают, потому что в принципе в глубокой старости человек уже не собирается делать карьеру, обогащаться или, например, при помощи каких-то комбинаций улучшать свое положение. В старости легче объективно смотреть на вещи, и в этом отношении старейшины, к совету которых прислушиваются на Кавказе, близки тем гуманитариям, которые, в силу знания этических вопросов, понимают, что справедливое решение — превыше всего. Причем справедливость понимается каждый раз очень конкретно: справедливо то решение, которое гуманнее и человечнее, а не то, которое и выгоднее.

— Вы много ездили по свету — какое государственное устройство вам кажется оптимальным примером для жизни народа в России?

— В области социальной обеспеченности и социальных гарантий, конечно, дальше всех пошли скандинавские страны (например, Швеция). Что касается нас, то мы, конечно, в очень тяжелом положении. Мне представляется (и я уже говорил об этом), что сегодняшняя Россия потеряла сюжет существования.

— То есть поступки, действия?

— Не только. Еще и смысл действий. Сюжет существования — самое главное в человеческой жизни и, тем более, в жизни целого народа. В советские времена был такой сюжет существования: лучшая часть интеллигенции считала своим долгом, смыслом жизни — в меру сил разрушать диктатуру. Большая часть населения, не веря ни во что, но веря, что тоталитарный режим будет вечным, приспособилась к существованию в его условиях. А какая-то, очень маленькая, часть народа верила, --">