Виктор Макарович Малыгин - По дороге в завтра

Возбуждение постепенно улеглось. Директор сел на табуретку, опустил большую волосатую руку на стол, откинулся к стене, чтобы всех можно было видеть.

— Что же, земляки… — начал он и сдержанно улыбнулся. — Время подгоняет. Вам, что называется, прямо с колес придется браться за дела. — Директор выждал немного и предложил с хозяйственной важностью: — Давайте для начала знакомиться! — Лицо у него было сурово-спокойное, и от этого казалось, что он равнодушен ко всему происходящему. — Меня директорствовать в «Степной» направило министерство совхозов, утвердил в этом чине и обком. Звали меня раньше Семеном Михайловичем. Возраст? — Истомин похлопал ладонью по лысине… — Расскажите теперь вы о себе.

Никто не отозвался. Тоща Семен Михайлович повернул лицо к двери, сухо сказал:

— Прошу… Вас!

Поднялся с порога агроном. Он сообщил, что пятнадцать лет назад окончил «тимирязевку», последние годы работал а одном из совхозов на Дону. Выслушав его, директор заметил:

— Вам сразу же надо взяться за подготовку семян. Хранятся они на элеваторе. А какие?

Агроном снова сел на порог. Истомин кивнул в угол:

— Вас прошу!

Представился, коротко рассказав о себе, механик.

— Прораб среди вас есть? — спросил директор и ухмыльнулся. — Вынужден вызывать ораторов, как председатель плохого собрания.

Сухопарый, в модных ботинках на толстой каучуковой подошве, в зеленом осеннем пальто, подстриженный под бокс мужчина перенес от печки к столу чемодан, сел на него. Его продолговатое, с впалыми щеками, но пухлыми губами лицо имело серый землистый оттенок. Он, видимо, простудился в пути и беспрерывно сопел заостренным носом, то и дело прикасаясь к нему платком.

— Фамилия? — опросил Истомин.

— Горобец.

— Воробей? — переспросил Истомин, не улыбнувшись. — Так, кажется, в переводе с украинского.

— Горобец, — повторил прораб.

Прораб начал подробно рассказывать о себе. Перед тем, как произнести слово, он беззвучно шевелил губами. Семен Михайлович забарабанил пальцами по столу.

— Воспоминаниями о прожитом поделитесь на свободе, когда возведем поселок или уйдем на пенсию… Давно занимаетесь строительством?

— Двенадцать лет, — ответил прораб. Тут же прибавил: — И находился преимущественно на крупных объектах.

— На крупных?

— Преимущественно, — подчеркнул Горобец, ободренный заинтересованностью директора, и, желая усилить впечатление, сказал: — Мне и научную работу предлагали.

Семен Михайлович изучающим взглядом окинул прораба, будто только увидел его.

— Сельским строительством занимались?

— Вращался.

— Скажите на милость! — удивился Истомин. — А учли вы, в какую даль собираетесь?

— Вполне! — заявил Горобец. — Влечет поэзия целинных степей.

— Бы-ва-ет, — нараспев произнес директор, достал из папки лист бумаги, протянул прорабу. — Для начала я хочу вам поручить… Перепишите поразборчивее… — Это по вашей части, документ относительно строительства поселка. — Пристально глянул на собеседника. — И не удивляйтесь, пожалуйста, придется еще и воду из колодца носить.

Горобец поставил у печки чемодан, опустился на него, сказал, не глядя на директора:

— Воду все же я таскать не буду, не за этим ехал.

Истомин поморщился.

— А мне, к примеру, приходится.

И без того худое лицо Горобца вытянулось. Он посмотрел по сторонам, ничего не ответил.

Закончив столь своеобразное знакомство с прорабом, Истомин сказал с небрежностью человека, уверенного в том, что на его слова откликнутся:

— Не вижу инженера.

К столу выдвинулся мужчина, который первым вошел в дом. Он встал навытяжку, сильно откинув туловище, как перестаравшийся солдат, и громко отрекомендовался:

— Инженер Ананьев! — Его оскорбили допросы, учиненные директором, и он решил разыграть его.

Истомин долго разминал папиросу, закурил, пустил облачко дыма, сказал:

— Хватит маскарада!

— Я сразу так и подумал, что на маскарад попал, — бодро ответил инженер.

Директор остановил на нем взгляд, проговорил:

— Простите, не имею чести знать имя, отчество.

— Павел Андреевич, — с готовностью подсказал Ананьев.