Виктор Макарович Малыгин - По дороге в завтра

По дороге в завтра

ДАЛЬ СТЕПНАЯ Повесть о первой целинной весне

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Из вагона Денисов вышел на незнакомой станции Коскуль.

Никто не встречал, никто не ждал его.

Денисов поднял воротник пальто, глубже надвинул шапку: резкий ветер бросался мелким колючим снегом. Стоял февраль 1954 года, даже для здешних суровых мест необыкновенно морозный и метельный.

Просвистел паровоз, застучали колеса, и поезд скрылся, мигнув последний раз сигнальными огнями. Денисов огляделся, увидел неподалеку желтый свет фонаря, пошел к нему и остановился у одноэтажного кирпичного вокзала, точно такого же, какие встречались в пути до Коскуля на глухих разъездах. Перед ним возник железнодорожник, вероятно дежурный по станции, только что проводивший поезд.

— Не скажете ли, где живет директор «Степного»? — спросил Денисов.

— Вам Истомина? — железнодорожник вытянул руку и прокричал:

— Там, в поселке! Видите огонек?

Денисов крепче сжал ручку чемодана и, тяжело передвигая ноги, пряча лицо от ветра, пошел от вокзала по глубокому снегу к тусклому огоньку. Он не видел ни поселка, ни неба, ни земли. Пропал и огонек, точно его погасило порывом ветра. Приезжий шел в кромешную темень, торопясь к незнакомому человеку, с которым придется ему рука об руку долго работать. Он натолкнулся на высокий сугроб. Не без труда выкарабкался из него. Снова замелькал огонек, с каждой минутой становясь ближе и ближе.

Огонек несмело глядел в ночную мглу через мутные стекла окон приземистого дома. Вместо сеней — небольшой открытый тамбур. Денисов стряхнул с себя снег, ощупью шагнул на обледеневшие ступени низенького крылечка, несколько раз постучал в дверь.

— Входите! — потребовал голос из-за двери.

Денисов толкнул дверь, и на него дохнуло теплом и устоявшимся запахом табачного дыма. Струя морозного воздуха светлой волной потекла по полу от порога.

В тесной комнате, оклеенной выцветшими обоями, на стене горела жестяная керосиновая лампа. Под ней, меж двух низких окон без занавесок, стоял кухонный стол, рядом — железная кровать, в правом углу у входа — печка. Будильник на столе показывал полночь.

Мужчина, сидевший на табуретке у стола, неторопливо поднялся, и его лысая голова чуть не ударилась о потолок.

Денисов поставил чемодан, шагнул от порога:

— Здравствуйте… извините за поздний визит.

Хозяин квартиры кивнул. Его глаза устало глянули на Денисова из-под густых бровей, небрежно брошенных на крупное лицо, добрую часть которого занимал длинный с горбинкой нос.

— Чем могу служить?

— Если не ошибаюсь… — начал Денисов.

— Вы угадали…. — прервал хозяин квартиры. — Я Истомин.

Денисов с минуту растерянно разглядывал Истомина, одетого в шерстяной мохнатый свитер, в толстые ватные брюки, в тапочки на босу ногу, потом сказал, так и не поборов неловкости:

— Вот прибыл к вам с направлением обкома.

Истомин чуть склонился:

— Рад чести… — Он круто повернулся, опустил руки в карманы брюк, сделал несколько шагов по комнате, отчего жалобно заскрипели половицы, остановился перед Денисовым. — Раздевайтесь, присаживайтесь. Как позволите величать?

— Николай Тихонович.

Денисов перенес в угол чемодан, снял шапку и пальто, повесил их на гвоздь рядом с поношенной пыжиковой шубой Истомина, поискал глазами, куда бы сесть, но второй табуретки не обнаружил. Он был среднего роста, с лицом, по которому трудно определить возраст. Ему можно было дать и тридцать, и сорок лет. Прядь русых жестких волос, свесившись, закрыла глаз. Он откинул ее, одернул полы пиджака, достал из верхнего кармана вчетверо сложенный листок бумаги, развернул и передал Истомину.

Директор надел старомодные очки в --">