Геннадий Евгеньевич Соколов - Лягушки королевы

лишь одного года лишить Маленкова и поста премьер-министра и роли руководителя партии, которую Никита Сергеевич взял на себя.

Лондонские встречи и переговоры опального премьера с лордом Ситриным, министром энергетики Великобритании, поездка Маленкова по стране и реакция на нее британской общественности и политических кругов, должны были, по замыслу Кремля, стать индикатором отношения Лондона к перспективам возможного сближения с Москвой.

Г. М. Маленков в Лондоне

Посольство и его разведывательные резидентуры в конце марта трудились в поте лица, чтобы сразу по завершении визита Маленкова подготовить и направить в Центр донесения по различным аспектам состоявшихся встреч и переговоров. В целом советский министр получил благоприятный прием. Даже ревностно относившаяся к англо-советским контактам американская пресса публиковала скорее снисходительные, чем критические материалы о визите «большевистского комиссара по энергетике».

«Он такой аккуратный, прямо как настоящий американец!» — цитировал мнение о Маленкове одной лондонской домохозяйки американский еженедельник «Тайм». «Он − вылитый Чарльз Лоутон, только моложе и веселее» — это сравнение советского министра с популярным британским киноактером, данное на улицах Лондона, приводили в дни визита многие зарубежные издания.

Маленков явно понравился англичанам. Он немного говорил по-английски, неплохо разбирался в английских традициях и культуре, был общителен и обладал харизмой, необычной для людей его возраста и комплекции. Георгий Максимилианович, например, не побоялся в один из дней визита остановить посольский ЗИС в центре города и, к ужасу службы безопасности, отправиться на прогулку по Трафальгарской площади, запросто общаясь по пути с лондонцами.

Все эти детали визита отставного премьера, безусловно, были отражены в донесениях, подготовленных резидентурой КГБ для московского Центра. И все они прошли через руки Модина.

Ю. И. Модин с супругой

Он исполнял обязанности резидента. Эта командировка, как сказали ему в Москве, была временной. Юрию Ивановичу надлежало, в первую очередь, контролировать ситуацию вокруг попавшего под подозрение Кима Филби, нашего многолетнего «крота» в МИ–6, а также заниматься разведывательным обеспечением визита Хрущева и Булганина в Великобританию.

При этом Центр полагал, что Модин еще молод и недостаточно опытен, чтобы быть утвержденным в качестве полноправного резидента. Хотя его способностей и достижений никто не отрицал.

Интерес к военному делу и разведке Юрий Иванович позаимствовал у своего отца, фельдфебеля царской, а затем комиссара Красной армии на Дону.

После окончания школы Юрий поступил в Высшее инженерно-строительное училище военно-морского флота. Но его он закончить не успел. Началась война. Модина пригласили на работу в НКВД.

Юрий Иванович согласился. Но с условием, что как только закончится война, его с этой работы отпустят и он продолжит учебу.

Со знаменитой «кембриджской пятеркой» Модин начал работать в 1943 году, когда изучал их дела. Говоря языком спецслужб, «осуществлял техническую обработку агентурной информации».

А через пять лет его направили в Англию. Он поддерживал непосредственные контакты с Берджессом, Кернкроссом, Блантом, Филби.

Когда иностранный дипломат приезжает в страну, буквально через месяц за ним начинают ходить. За Модиным ходили постоянно. Но ему удалось создать себе имидж простачка, он никогда от английской контрразведки не бегал. Наоборот, когда его теряли, Юрий Иванович «подсовывался» на глаза британским «топтунам».

МИ–5 ничего не могла доказать, ни в чем не могла его обвинить. Тем не менее контрразведка ходила за ним «плотно»…

Лондонская резидентура КГБ в те годы была одной из ключевых в разведывательной работе. Центр интересовали, прежде всего, перемены в военно-политических параметрах Великобритании. А они по-прежнему определялись «особыми отношениями» с Соединенными Штатами Америки.

Это словосочетание — «особые отношения» — пустил в оборот в начале второй мировой войны сэр Уинстон Черчилль. Тогда --">