Евгений Курт - Мир на двоих

своими руками смещать позвонки, так что бы снимать боль. О том, что он знает, где предел поворота и сворачивания:). В такие минуты такие глупые, ненужные детали почему-то кажутся очень важными или - просто есть потребность хоть что-то говорить: - Hе знаю! Делай, что хочешь. Она, наконец, начала плакать, он тоже. Было просто больно. Он начал целовать её лицо, ощущая соленый привкус, оттого становилось еще больнее. Плач срывался на крик. А он упряма начинал ласкать её, пытаясь возбудить её тело, через какое-то время она присоединилась к этому безумию, они что-то шептали, кажется, клялись в любви. О том, что на небесах их также ждет встреча. О том, что в жизни никого лучше никогда не было. Они проклинали одно и благословляли другое. Они вспоминали прошлое, но уже не мечтали о будущем. А потом они замолкли. Их тела продолжали трение, а точнее терзания. Скорее, это делал он, а она уже просто поддавалась. Обоих лихорадило. Рыками они менялись местами. - Прости любимая. Я не знаю, как я так мог. Я тебя обожаю, прости, расслабься, давай кончим все это. ДАВАЙ! ДАВАЙ! ДАВАЙ!!! Eё тело содрогнулось и продолжило. Физиология, несмотря ни на что, брала свое. Hаверное, его руки промедлили, наверное, всего на пару секунд. И, наверное, она уже ощущала все вполне адекватно, страсть спала. А может, последние минуты она уже ничего не ощущала. Её глаза вспыхнули. Широко раскрылись. И затухли. Шея издала хруст. Он лег на нее, продолжая свои движения. Из груди с гулом вышел воздух. Сквозь слезы он что-то лепетал. Целовал и насиловал её труп. А вокруг... Он даже не оборачивался вокруг. Он не смотрел, есть ли там та пелена. Он знал, что её там не должно быть. Этот мир был для них двоих. А раз он остался один, мир тоже разрушен. Он также думал о том, что, может, и хорошо что вышло все именно так. А то они со временем могли бы потерять их любовь, если они имели её когда-либо. Hо все это он думал, когда она все еще была жива. Была тут. Он знал, что это последнее о чем он думает, и не хотел знать, что думает она. А сейчас, а сейчас его схватило остервенение. Он начал откусывать от нее кусочки плоти. Кричать о том, как прекрасен... О том как... его рассудок помутился... его еще многое тревожило. Hо это тревожило уже не его, а кого-то другого. Совсем другого Безумца. --">