Alex Fuchs - Продавец специй

котом на руках, которого она старалась поднять повыше, будто я мог не заметить его, почти закрывающего своим откормленным телом маленькую хозяйку; глинобитные стены, заросшие травой, и вьющиеся белые розы у капающего водопровода — все это теперь было в моей папке. Я приготовился сделать набросок голубятни с важно разгуливающими и кувыркающимися в голубом небе птицами, когда мне в лицо повело душным ароматом марихуаны. Все поплыло передо мной и в мозгу запульсировали зеленые и черные круги. Я не в силах терпеть. Мне нужна была трава. Я догадывался, что здесь ее можно купить легко. Но как? «Черные братья» не бродят здесь по улицам, воровато оглядываясь и нежно шепча: «HSH, HSH», словно шелест палой листвы на ветру. Настроение было не то что подпорчено, просто внутри появился какой-то неутолимый зуд, а почесать свою душу я мог только одним способом — пару раз дернув косячок. Незаметно для себя я оказался на местном «Бродвее» — центральной улице художников, чем-то схожей с Монмартром в миниатюре. Здесь я найду то, что необходимо моей скорбящей душе, которая, как капризный ребенок, скулила: «HSH, HSH». Непонятно зачем я купил несколько глиняных фигурок местного колорита. На свой страх и риск спросил продавца с блудливым взглядом сутенера, где можно достать травы. Он, криво улыбнувшись, ответил, что не знает, и посоветовал обратиться к кому-нибудь другому. Я в отчаянии сел за пластиковый столик летнего кафе и заказал содовой. Видимо, весь мой вид выражал мировую скорбь, так как на противоположный стул опустился неприятный старик с обезьяньим лицом и выцветшими глазами рептилии. Попросил угостить его сигаретой. Я пододвинул ему пачку и спички. Закурив, он написал что-то на салфетке. Я хотел посмотреть, но он быстро убрал ее, и на другой появился знак доллара. Я достал деньги, они чудесным образом исчезли со стола, а я получил адрес, кусочек свернутой фольги и предупреждение, что трава очень крепкая.

5

Дурь была не просто очень слабой, но еще и хорошо разбавленной низкосортным табаком. Я только раздразнился. По указанному адресу оказался наркодиспансер. Бешенство захлестнуло меня. Я чувствовал себя полным олухом. От обиды хотелось пнуть каждую стену. Слезы брызнули из глаз, я укусил кулак, до того сильно, что остались глубокие отпечатки зубов.

В номер вернулся невероятно разбитым. Заснул, как провалился. Вновь снились раки и маковые поля, река, над которой густые заросли конопли тяжело сгибались до самой воды нераспустившимися соцветиями. Я стоял по пояс в воде, а она приобретала мутно-белый оттенок, теряя прозрачность, словно кто-то выливал белила в исток. Черная змея плыла в мою сторону, касаясь берегов боками. Там, где она проплывала, маковые головки с тихим щелчком лопались, и проступал прозрачный сок, моментально застывая и темнея. Когда змея коснулась моего живота, глаза мои лопнули и потекли маковым соком по щекам. Я проснулся и несколько секунд думал, что действительно ослеп — солнце било в глаза сквозь тонкую тюль занавесей. Умывшись, будто смывая дурной сон, я вновь вышел из гостиницы и стоял, как дурак, не зная, в какую сторону двинуться. Ко мне подошла пожилая американка и спросила, не составлю ли я ей компанию в походе на восточный базар. Не дождавшись моего ответа, она вцепилась в мое плечо и потащила на стоянку такси.

В районе Горькой Воды (что за несчастье!) она щебетала без конца. Ей явно льстила компания симпатичного молодого человека, то бишь меня. Пока она примеряла национальный халат, я размышлял, как избавиться от этой назойливой старой кошелки. Я пятился, отступая, и, споткнувшись, упал. Как теплое одеяло, меня накрыл душистый запах благовоний и специй. Страшный продавец склонился надо мной. Я видел его вверх ногами. Он улыбался, словно ожидал меня увидеть вновь. Когда он помог мне подняться, я услышал истошный визг старухи. Инстинктивно отступив вглубь комнаты, ткнулся в грудь уродливого лавочника. Он, деликатно обняв, подтолкнул меня к нише и завесил расшитым гобеленом, как раз вовремя, — морщинистая мисс вошла в магазинчик и, не обнаружив меня, принялась осматривать и бесцеремонно ощупывать предметы и ковры. Я не смел вдохнуть, чтобы не выдать себя, и молился, чтоб она скорее ушла, так как по моему лицу полз паучок, а от пыли хотелось чихнуть. Так ничего и, не приглядев, она удалилась.

6

Гобелен был, отдернут, и уродливое лицо продавца оказалось совсем близко от --">