Павел Луговой - Сегодня все розы белы

Сегодня все розы белы

«…»

Здравствуйте, здравствуйте, милый Артём Витальевич!

В нетерпении, без обычных «Как Вы там, милый друг?» начну с главной новости этого дня, не корите меня, мой добренький Артём Витальевич, ладно?

У нас сегодня был девичник. Устраивали спиритический сеанс! Каково? Представьте себе шестерых барышень вкруг стола, возложившими руки свои на блюдце, а по кругу начертаны буквы, ну, Вы знаете, как это делается, а моё нетерпение не позволяет мне живописать всё это подробно — сопит над плечом и торопит, толкает под руку. Так вот, вообразите себе шестерых бледных в ожидании потустороннего барышень, и свечу, и полумрак, и метель, конопатящую хлипким снегом окно. Вообразили? Конечно, выдумывались вопросы самые глупые — смеху ради. Но это поначалу и больше, наверное, от нервозности и напряжения (где–то даже и страшновато было). Но потом стали спрашивать всё больше о серьёзном. Нет, правда, Вы не думайте, дескать, какие уж там серьёзные вопросы могут созреть в этих ветреных головках. Отнюдь же. Вот Ниночка, например, возьми да спроси: скажи мне, Иннокентий, любит ли меня Виктор Алексеевич? Вот умора!

Ах да, я же не сказала: мы вызывали дух Иннокентия Смоктуновского. Почему — его? Потому что это любимый Леночкин артист, а жребий выбирать духа для строгого нашего допроса пал как раз ей, Леночке.

В общем, Иннокентий Михайлович ответил «да», так Ниночка была до того счастлива, до того счастлива! Перецеловала нас всех, затискала, расплакалась даже. И ведь все же мы понимаем, ну или делаем вид, будто понимаем (улыбаюсь), что по сути своей глупость несусветная все эти гадания и спиритизмы. Но сердцу так хочется верить иногда, просто слепо верить в лучшее, в счастье. А Ниночка, она такая трепетная, доверчивая. И влюбчивая ужасно, да я Вам уже характеризовала её, Вы, верно, помните.

Должно быть, помните Вы и Виктора Алексеевича, о нём я тоже как–то говорила в двух словах. Он охранником работает. Добавлю теперь, что человек это простой, без затей, и, как мне кажется, в нём сочетались самые порою несочетаемые качества. В целом личность получилась довольно–таки неопределённых свойств, но надеюсь, всё же, что человек он не плохой, не пропащий человек. Ради Ниночки надеюсь.

Вы скажете: ну конечно, вот что у них называется вещами серьёзными — всё те же вечные дамские амурные глупости. Но для нас, женщин, что может быть серьёзней, чем дела сердечные! Помните же эту (дурацкую по сути) песенку: «Женское счастье — был бы милый рядом…»

Well^[1], потом были танцы конечно же, и вино игристое и смех, смех, смех… Веселились напропалую. А кстати, заглянула на огонёк и Сонечка, ну, а раз уж была наша рыжая mischievous^[2], так можете себе представить как весело и разудало было на самом деле. Вы знаете же Сонечку, эту little rogue^[3] - ей бы только эпатировать, поддразнить, высмеять. Она ужасно любит быть центром всеобщего внимания — просто наслаждается им, впитывает всею кожей; и взгляд её, с этой лукавинкой, с этой бесовинкою внутри, будто говорит вам: да, вот я какая, восхищайтесь же, восторгайтесь мною! Право же, она так мила, наша Сонечка, так непосредственна и хороша собой… Впрочем, что это я нахваливаю — ещё влюбитесь заочно. Шучу, шучу.

Потом, после танцев, просто сидели и болтали. Ну, Вы, я полагаю, представляете себе, о каких пустяках могут болтать не обременённые семейными обстоятельствами барышни, когда рядом нет ни мужчин, ни строгих маменек, ни мрачных дуэний, так что не буду утомлять Вас перечислением обсуждаемых тем и того, кто и что сказал, а упомяну лишь о замечании, сделанном Дашенькой Левицкой. Речь в тот час шла о… впрочем, Вы и сами уже догадались — о чувствах, конечно же. Так вот, непосредственно перед тем была реплика Ниночки о том, что, мол, любовь зла, полюбишь и сантехника, а Дашенька (милой девочке едва пошёл семнадцатый годок, учтите) серьёзно так говорит: «Я никогда не смогла бы полюбить человека, не способного подставить тебе табурет, когда хочется влезть в петлю, и потом — выдернуть». Представьте. Каково? Вот что значит читать в её возрасте по ночам Кафку, Исигуро и Мамлеева.

А Сонечка тут и говорит: «У Глафиры три квартиры, у Марьяны три романа, у Тамары три амбара, у меня — петля́». Так и продекламировала, Вы только представьте себе. Смеялись, хотя и было совсем не смешно, но ведь все понимали, что Сонечка по–своему старалась разрядить обстановку после Дашенькиных слов. А я думала (адресуясь к --">