Олег Леонидович Смирнов - Свет небесный

всего лишь блудня...

Компьютерная графика по картине И. Табольта «Одиночество».

* * *

Таинственен чёрный оскал

высоких, обрывистых скал.

Шаг в сторону — гиблая пропасть...

И жизнь завертелась, как лопасть

мотора, что вдруг отказал

в лощине, где выход искал...

А в поле протоптаны тропы,

а в поле — возможны галопы,

разглажены ленты дорог

для транспорта и для ног,

привычная, как бы своя,

любая уже колея...

Накатанный путь на равнине,

но тянет, однако, к вершине:

у пропасти на краю, —

как будто у жизни в строю,

а это почти как награда...

Держать равновесие надо.

ДУМЫ ВСЛЕД

Тает снег... Гляжу в окно...

Снег игривый и пушистый...

Я влюблён в тебя давно,

оттого такой ершистый.

Во дворе, — как в витраже, —

и красиво и уютно,

Только вот в моей душе

что-то холодно и смутно.

За снежинками слежу,

простою до самой ночи.

Я тобою дорожу,

ты нужна мне очень-очень.

В эти пасмурные дни

одарили нас снегами...

Хоть не жаждал западни,

но она вот — в телеграмме..

Ты уехала на юг,

не явилась на свиданье, —

вот где мина мне, каюк,

не исполнилось желанье.

Лишь одним снежинкам рад,

чистотою их любуясь...

Покидаю Ленинград,

за тебя одну волнуясь...

* * *

Мне снится русая богиня...

Как явь, воспринимаю сон,

и все слова её отныне

для спящего — уже закон.

Она зовёт к себе: «Смелее!..»

И приближается ко мне...

Я, словно колос, пламенею

на обжигающем огне.

Весь напрягаюсь, замираю,

в душе моей и свет, и грусть...

И, наконец-то, я сгораю

и человеком становлюсь...

* * *

Певчие птицы в полёте...

А на земле — воробьи:

серые, вечно в работе,

трели выводят свои...

В поле соломы с половой

много сметал человек.

Только зимою суровой

скирды зароются в снег.

Будут пернатые прыгать,

клювами в окна стучать,

есть из кормушки, чирикать

и на морозе дрожать...

Как же я их понимаю,

не покидающих гнёзд...

Прыгают, ввысь не взлетают,

сереньким впрямь не до звёзд...

МУДРЫЙ СОВЕТ

Да, истину простую

мы видим всё ясней:

и сколько же впустую

растрачено мной дней!

Они уж сбились в стаю,

попробуй, догони...

А, может, наверстаю

упущенные дни?

Конечно, притомился,

но бодр ещё, не сник.

Ко многому стремился —

немного достиг.

Не всё уже поднимешь...

Так много на горбе...

Себя не перепрыгнешь

наперекор судьбе!..

Кому-то, может, нужен?

И не моя вина —

мелодией разбужен,

она лишает сна.

А попугайчик пёстрый

твердит одно: «Уймись!

Давай, не философствуй,

работою займись!»

* * *

Ни кранов, ни домов... Как бремя пыток, —

лишь вспененная за кормой вода,

и стаи птиц, и времени избыток,

и дней однообразных чехарда...

Но помню — воды Финского залива,

и как мосты взметнула ввысь Нева,

и храмов белокаменные дива —

как старины глубокой острова.

Какие бы не брать нам перекаты,

вновь возвращаться к Волге и Свири,

и заходить в онежские закаты,

и выплывать из ладожской зари...

* * *

Витязь серебряный —

месяц нарядный

ходит и ходит

в ночи непроглядной.

Зорок гуляки

серебряный взгляд,

сад серебрится,

поля --">