Олег Леонидович Смирнов - Свет небесный

мной счастливцы...

Меня везли глухие поезда,

не думал, что напрасно приезжаю,

счастливая, красивая, чужая,

ты шла с другим

куда-то сквозь года...

В то, дорогое,

возвращенья нет,

но в нас горит оно, таясь и кроясь.

В черновиках моих —

страданий след,

оборванная утренняя повесть, —

как поезд, отошедший в никуда,

как резь в глазах —

от бешеного света,

как гибельная в омуте вода,

как боль во сне...

Люблю...

Та песнь не спета...

* * *

Ты лишь смеялась надо мной...

Удобен, вечно на подхвате,

такой послушный и земной,

всегда во всём бывает кстати

и остаётся одинок...

Униженный, другим неведом,

я у твоих пластался ног...

А ты теряла счёт победам.

Но время минуло — и ты

уже едва ль меня встревожишь.

Глаза любви моей чисты,

и ты их замутить не сможешь...

* * *

Горят, поют в печи поленья,

и в полудрёме, в полутьме

далёкой юности виденья

явились в пляшущем огне,

что рассыпает искры с треском...

Вновь чувствую через года,

как взглядом ты и словом резким

мне сердце ранила тогда,

во власти грубого порыва

былого счастья не щадя...

И озираюсь я шутливо:

мол, нет ли рядом здесь тебя.

Нет никого...

Лишь в поддувало

неспешно сыплется зола —

как бы остатки чувств...

Устало

гляжу без ревности и зла...

* * *

Душа ещё недолюбила,

к тебе тянусь я каждый час...

Но то, что между нами было,

обратно вряд ли жизнь отдаст.

Не быть нам прежними, моложе,

пусть также искренне любя.

И надо ли так быть похожим

в любви на прежнего себя...

Да, радость встреч и провожанье

ещё меня волнуют, но —

они всего лишь подражанье

чему-то бывшему давно...

И не отбросишь тяжесть лет,

что всякими, конечно, были,

а искорёженные были —

в пути не самый лучший свет.

Мне чужды месть, порывы зла,

своекорыстное стенанье...

И в зеркале воспоминанья

любовь мне давняя мила.

* * *

Была любовь... Была печаль...

О них так в юности плачевно

нам заводской гудок кричал...

А я не придавал значенья...

С лихвою бед —

в семнадцать лет,

но было весело бросаться

за женщиной красивой вслед

и ничего не опасаться,

ноздрями втягивая дух,

сказав живой природе: Здравствуй,

прекрасная земля разлук,

и безоглядный холод странствий...»

Жизнь оказалась не игрой:

свои законы сохраняя,

случалась редко — проходной,

была для зла — непроходная...

Но вечен, вечен звездопад

и сквозняки дорог и улиц...

И бормочу я невпопад:

где вы, любовь моя и юность?

НЕВА

Волны в камень колотятся...

Свищет ветр ножевой...

Водяные охотятся...

Клочья туч над Невой.

Глубину не измерил,

тьма присуща воде.

А в спасенье поверил,

как счастливой звезде.

Воды тягостной грудою

налегли мне на грудь,

вязкой мощью орудуя

так, что трудно вздохнуть.

Только ангел-хранитель

руку подал: «Вставай!»

И добавил спаситель:

«Прежде сам не зевай,

был бы только в чистилище,

это в жизни — не в счёт...»

Но Нева — это силища,

так меня и влечёт...

* * *

В сонных объятьях

вода увильдинская...

Женщина рядом со мною

тайгинская.

И костерок,

словно призрак блуждающий,

и мотылёк,

возле нас пролетающий.

Пальцы сплетаются

и расплетаются,

женщина в сторону

отодвигается,

будто мечтанием

заворожённая:

близкая, милая

и отчуждённая...

* * *

Не разглядеть её глаза,

коса же по груди змеилась; --">