Евгений Абрамович Баратынский (Боратынский) - Пиры

Друзья мои! я видел свет,

На всё взглянул я верным оком.

Душа полна была сует,

И долго плыл я общим током…

Безумству долг мой заплачён,

Мне что-то взоры прояснило;

Но, как премудрый Соломон,

Я не скажу: всё в мире сон!

Не всё мне в мире изменило:

Бывал обманут сердцем я,

Бывал обманут я рассудком,

Но никогда ещё, друзья,

Обманут не был я желудком.

Признаться каждый должен в том,

Любовник, иль поэт, иль воин, —

Лишь беззаботный гастроном

Названья мудрого достоин.

Хвала и честь его уму!

Дарами, нужными ему,

Земля усеяна роскошно.

Пускай герою моему,

Пускай, друзья, порою тошно,

Зато не грустно: горя чужд

Среди весёлостей вседневных,

Не знает он душевных нужд,

Не знает он и мук душевных.

Трудясь над смесью рифм и слов,

Поэты наши чуть не плачут;

Своих почтительных рабов

Порой красавицы дурачат;

Иной храбрец, в отцовский дом

Явясь уродом с поля славы,

Подозревал себя глупцом, —

О бог стола, о добрый Ком,

В твоих утехах нет отравы!

Прекрасно лирою своей

Добиться памяти людей,

Служить любви ещё прекрасней,

Приятно драться, но, ей-ей,

Друзья, обедать безопасней!

Как не любить родной Москвы!

Но в ней не град первопрестольный,

Не золочёные главы,

Не гул потехи колокольной,

Не сплетни вестницы-молвы

Мой ум пленили своевольный.

Я в ней люблю весельчаков,

Люблю роскошное довольство

Их продолжительных пиров,

Богатой знати хлебосольство

И дарованья поваров.

Там прямо веселы беседы;

Вполне уважен хлебосол;

Вполне торжественны обеды;

Вполне богат и лаком стол.

Уж он накрыт, уж он рядами

Несчётных блюд отягощён

И беззаботными гостями

С благоговеньем окружён.

Ещё не сели; всё в молчанье;

И каждый гость вблизи стола

С весёлой ясностью чела

Стоит в роскошном ожиданье,

И сквозь прозрачный, лёгкий пар

Сияют лакомые блюды,

Златых плодов, десерта груды…

Зачем удел мой слабый дар!

Но так весной ряды курганов

При пробуждённых небесах

Сияют в пурпурных лучах

Под дымом утренних туманов.

Садятся гости. Граф и князь —

В застольном деле все удалы,

И осушают, не ленясь,

Свои широкие бокалы;

Они веселье в сердце льют,

Они смягчают злые толки;

Друзья мои, где гости пьют,

Там речи вздорны, но не колки.

И началися чудеса;

Смешались быстро голоса;

Собранье глухо зашумело;

Своих собак, своих друзей,

Певцов, героев хвалят смело;

Вино разнежило гостей

И даже ум их разогрело.

Тут всё торжественно встаёт,

И каждый гость, как муж толковый,

Узнать в гостиную идёт,

Чему смеялся он в столовой.

Меж тем одним ли богачам

Доступны праздничные чаши?

Немудрены пирушки наши,

Но не уступят их пирам.

В углу безвестном Петрограда,

В тени древес, во мраке сада,

Тот домик помните ль, друзья,

Где наша верная семья,

Оставя скуку за порогом,

Соединялась в шумный круг

И без чинов с румяным богом

Делила радостный досуг?

Вино лилось, вино сверкало;

Сверкали блестки острых слов,

И веки сердце проживало

В немного пламенных часов.

Стол покрывала ткань простая;

Не восхищалися на нем

Мы ни фарфорами Китая,

Ни драгоценным хрусталем;

И между тем сынам веселья

В стекло простое бог похмелья

Лил через край, друзья мои,

Свое любимое Аи.

Его звездящаяся влага

Недаром взоры веселит:

В ней укрывается отвага,

Она свободою кипит,

Как пылкий ум, не терпит плена,

Рвет пробку резвою волной,

И брызжет радостная пена,

Подобье жизни молодой.

Мы в ней заботы потопляли

И средь восторженных затей

"Певцы пируют! — восклицали, —

Слепая чернь, благоговей!"

Любви слепой, любви безумной

Тоску в душе моей тая,

Насилу, милые друзья,

Делить восторг беседы шумной

Тогда осмеливался я.

"Что потакать мечте унылой, —

Кричали вы. — Смелее пей!

--">