Георгий Викторович Адамович - Собрание стихотворений

новым небесам

Покорно, медленно… нет, не бывает…

Но если все-таки… не будет, ложь…

От одного к другому воплощенью

Ты предо мной когда-нибудь пройдешь

Неузнаваемой, ужасной тенью,

Из глубины веков я вскрикну: да!

Чрез миллионы лет, но как сегодня,

Как солнце вечности, о, навсегда,

Всей жизнью и всей смертью – помню!

* * *

Наперекор бессмысленным законам,

Наперекор неправедной судьбе

Передаю я всем навек влюбленным

Мое воспоминанье о тебе.

Оно как ветер прошумит над ними,

Оно протянет между ними нить,

И никому неведомое имя

Воскреснет в нем и вечно будет жить.

О, ангел мой, холодную заботу,

Сочувствие без страсти и огня

Как бы по ростовщическому счету

Бессмертием оплачиваю я.

* * *

Он милостыни просит у тебя,

Он – нищий, он протягивает руку.

Улыбкой, взглядом, молча, не любя

Ответь хоть чем-нибудь на эту муку.

А впрочем в муке и блаженство есть.

Ты не поймешь. Блаженство униженья,

Слов сгоряча, ночей без сна, Бог весть

Чего… Блаженство утра и прощенья.

* * *

Ни срезанных цветов, ни дыма панихиды.

Не умирают люди от обиды

И не перестают любить.

В окне чуть брезжит день и надо снова жить.

Но если, о мой друг, одной прямой дороги

Весь мир пересекла бы нить,

И должен был бы я, стерев до крови ноги,

Брести века по ледяным камням,

И коченея, где-то там,

Коснуться рук твоих безмолвно и устало,

И все опять забыть, и путь начать сначала,

Ужель ты думаешь, любовь моя,

Что не пошел бы я?

* * *

Ночь… и к чему говорить о любви?

Кончены розы и соловьи,

Звезды не светят, леса не шумят,

Непоправимое… пятьдесят.

С розами, значит, или без роз,

Ночь, – и «о жизни покончен вопрос».

…И оттого еще более ночь,

Друг, не способный любить и помочь,

Друг моих снов, моего забытья,

Счастье мое, безнадежность моя,

Розовый идол, персидский фазан,

Птица, зарница… ну, что же, я пьян,

Друг мой, ну что же, так сходят с ума,

И оттого еще более тьма,

И оттого еще глуше в ночи,

Что от немеркнущей, вечной свечи,

…Если сознание, то в глубине,

Если душа, то на самом дне, –

Луч беспощадный врезается в тьму:

Жить, умирать – все равно одному.

* * *

В последний раз… Не может быть сомненья,

Это случается в последний раз,

Это награда за долготерпенье,

Которым жизнь испытывала нас.

Запомни же, как над тобой в апреле

Небо светилось всею синевой,

Солнце сияло, как в ушах звенели

Арфы, сирены, соловьи, прибой.

Запомни все: обиды, безучастье,

Ночь напролет, – уйти, увидеть, ждать? –

Чтоб там, где спросят, что такое счастье,

Как в школе руку первому поднять.

* * *

Ночью он плакал. О чем, все равно.

(Многое спутано, затаено.)

Ночью он плакал, и тихо над ним

Жизни сгоревшей развеялся дым.

Утром другие приходят слова,

Перебираю, что помню едва.

Ночью он плакал… И брезжил в ответ

Слабый, далекий, а все-таки свет.

* * *

Один сказал: «Нам этой жизни мало».

Другой сказал: «Недостижима цель».

А женщина привычно и устало,

Не слушая, качала колыбель.

И стертые веревки так скрипели,

Так умолкали, – каждый раз нежней! –

Как будто ангелы ей с неба пели

И о любви беседовали с ней.

* * *

Но смерть была смертью. А ночь над холмом

Светилась каким-то нездешним огнем,

И разбежавшиеся ученики

Дышать не могли от стыда и тоски.

А после… Прозрачную тень увидал

Один. Будто имя свое услыхал

Другой… И почти уж две тысячи лет

Стоит над землею немеркнущий свет.

* * *

Патрон за стойкою глядит привычно, сонно,

Гарсон у столика подводит блюдцам счет.

Настойчиво, назойливо, неугомонно

Одно --">