Джафар Джабарлы - Девичья башня

по ступеням...

Отошли опасения прочь.

Ближе, ближе,- и лёгким виденьем

Возникает пред ним его дочь...

5

...Как над бедной голубкою кречет,

Кантемир над прекрасной кружит,

И глаза его молнии мечут,

И земля под ногою дрожит.

Как голодного волка - добыча,

Эта прелесть безумца влечёт,

И красавицы гордой величье

Хану ближе, чем царский почёт.

- Своенравна ты, нежная пери,

Но неужто погубишь отца?

И победы я знал, и потери,

И судьбу испытал до конца.

Я ещё никому не сдавался,

Предо мной же склонялся весь мир.

Бился с гибелью, в пламя кидался,

Пил не воду, а кровь Кантемир.

Перед ханом аскеры бежали,

Все удары мой меч отражал,

И зарубку на чуждом кинжале

Не однажды мой делал кинжал.

И не думай, что горькие годы

Кантемира согнули, Дурна!

Я прошёл и пустыни, и воды,

И рука Кантемира верна.

Погляди: разве пламенным краем

Не владею, как признанный царь?

Разве мощный народ не караем

Кантемира рукою, как встарь?

Захочу - и заставлю народы

Ради грёзы пустой умереть,

И воздвигну из трупов я своды,

Черепа вознеся, как мечеть.

Захочу - человеческой кровью

Будет раб орошать этот сад...

Я сковал племена и сословья,

И покорен мне сам шариат!

Мне, как тюрку, завещан от предка

Острый меч мой - наследство моё,

И всегда я добьюсь, если метко

И стремительно это копьё.

Лишь тебе, о Дурна дорогая.

Я и трон свой, и меч свой отдам,

Потому что любовь, убегая,

Не подвластна надменным царям.

Это тело могу растоптать я,

Но на страсть не наложишь запрет.

И дороже мне эти объятья,

Чем мечети родной минарет.

Одолей же скорее сомненья,

Все желанья исполню твои,

И не бойся: путём принужденья

Добиваться не стану любви.

Весь мой край с берегами морскими

И покорными хану людьми,

И престол мой, и древнее имя,

Как подарок любовный, прими!

Пожелав стать богиней моею,

Не отвергни могучей руки

И оружья, которое ею

Я могу разломать на куски.

Непомерны и гордость, и слава,

И прекрасны владенья мои,

Но великое знамя ислама

Отдаю я богине любви.

Ты владычица хану отныне,

Я - слуга, что любовью томим...

Снизойди же, как с неба святыня,

И отдайся желаньям моим!

И седой Кантемир, разрушавший

Вилайеты надменным мечом

И к михрабу главы не склонявший

И печати не трогавший лбом,

Он, кого даже огненных капищ

Не страшили круженье и вой,

(Неужели поверить заставишь?)

Он склонился к земле головой.

Увлажнилась слезами впервые

Желтизна его строгих зрачков,

И согнулись колени тугие,

Словно пара сырых чубуков.

Но Кузгун и высокие кряжи

Говорят его сердцу:- Стыдись!

Ты мужчиною должен быть даже

Перед этой прекрасною кыз.

А Дурны искажается облик,

Словно к ней приближается враг,

И готовый исторгнуться в воплях

На лице отражается страх.

6

... Чем терзаем, томим и колеблем

Этот нежный весенний цветок?

Отчего он склоняется стеблем?

Не ответил бы даже пророк.

Кто понять бы её попытался?

Что волнует высокую грудь?

Умолять ли безумного старца,

Или милого ей обмануть?

Что ей делать? С любимым ли скрыться,

Иль навеки его позабыть,

Перед ужасом древним смириться

И несчастного хана любить?

Или новые вспомнить законы,

Старику отказав наотрез?

Иль нарушить обет, принесённый

Пред лицом всемогущих небес?

Если тяжко объятиям чуждым

Отдавать непорочную честь,

То насколько мучительней чувство

Сладострастию в жертву принесть!

И недаром в сердечной тревоге

Тот любовью исполненный взор,

Ведь чужих поцелуев ожоги

Пламенеют на ней до сих пор!

Ведь любимому не возвратило

Обещания сердце Дурны,

Ведь свидетели эти светила

Тем обетам, что ею даны.

Если б знали её вы стремленья,

То мгновенно б открылось для вас,

Что минувшего счастья виденья

Дочь владыки ласкает сейчас.

И порой отражается это

На лице истомлённом её:

То полно оно чувства и света,

То впадает она в забытьё.

Облаков шаловливые тени

Продолжают с луною играть,

И белеет каик в отдаленье,

Прорезая блестящую гладь.

За ладьёю, над водами свесясь,

Наблюдает красавица вновь,

И изогнута, как полумесяц,

И нахмурена девичья бровь.

Но, проникнувшись твёрдым решеньем,

Распрямилась Дурна наконец,

Губы сжала и быстрым движеньем

Обернулась: - Послушай, отец!

Нынче выскажу слово прямое.

Оборвалось меж нами родство.

Я - --">