Сергей Маркович Гандлевский , Сергей Геннадьевич Круглов , Григорий Васильевич Медведев , Бахыт Шкуруллаевич Кенжеев - Сборник стихов

И в последнее сито падать мне налегке,

все мои барыши-то — сотня слов на листке.

Только он и в прибытке — узкий с будущим стык —

всё у времени скидки получивший язык.

«Да я уж год, считай, как сварщик: оплата сдельная — четыре косаря…»

«Да я уж год, считай, как сварщик: оплата сдельная — четыре косаря

выходят влёгкую». Он в старших не стал досиживать. В начале января

мы встретились, мой бывший одноклассник обрадовался, предложил присесть

на корточки и, сплёвывая на снег, рассказывал мне жизнь свою, как есть.

Я выслушал про мастера, про тёрки с заказчиком, про то, как хороши

бывают в местном заведенье тёлки, где вот бы посидеть нам от души.

— Нет, мне на поезд: в университете экзамены. — Давай хоть по пивку?

Кем будешь? — Журналистом. — А в газете меня опишешь? — хвастану в цеху. —

Как тут отделаться: братишкой кличет, братом

и тащит в клуб: «пох… твой экзамен, нах…»

и спотыкается, и кроет тяжким матом

всё, что наличествует в здешних тульских тьмах.

Не вспоминал о нём, но как-то начал сниться,

ещё не сварщик — троечник, крепыш,

пытается диктант списать, а Спица орёт: к себе смотри, ты как сидишь?!

Вот серая тетрадь — изделье сыктывкарской

бум. пром. и оттого уфсиновский фасон —

все крапинки видны, как будто водкой царской

промыт хрусталик мой. Но это только сон,

и он кончается; охота ж всякой дряни гнездиться в памяти, бубня и бормоча:

приятель мой убил кого-то там по-пьяни и тянет наяву червонец строгача.

«…а в сентябре вручную давили сок…»

…а в сентябре вручную давили сок

большим самодельным прессом на винтовой

резьбе; я помню, как он шипел, как медленно тёк,

яблочным духом разя, пенящийся, живой.

это на плаху былинные богатыри головы клали, румяные, с черенком

кровь проливали мутную — радужные пузыри —

только ведро подставляй-уноси чередком.

и позволялось вдоволь пить из того ведра,

кружкой зачерпывая, от косточек не процедив.

Спасибо, бедная родина, за то, что была щедра

хотя бы на эту антоновку и белый налив.

а впрочем, чего уж, пора обходиться без

воспоминаний, сентиментальных смут.

Где-то теперь ржавеет ненужный пресс,

яблоки опадают и на земле гниют.

[30.03.10]

это частная жизнь. связь в вагоне испорчена.

не толкайся, держись крепче за поручень.

уже знаешь о чём нынче первые полосы.

ледяным сквознячком треплет волосы.

протяни пятачок смуглой нищенке хроменькой.

примирился зрачок с новостной хроникой.

протяни, а потом — поскорей к эскалаторам.

в вестибюле пустом пахнет хлоркой и ладаном.

«Мы выросли и стали мудаками…»

мы выросли и стали мудаками.

мир нас поймал со всеми потрохами,

перефразируя г.с. сковороду.

пришлось идти работать муравьями:

нас подсчитали, уплотнили, уровняли

и взяли на полставки за еду,

где мы состарились и скоро миновали.

мир нас поймал, мы в мире мировали,

и перед сном читали ерунду.

--">