Яков Евгеньевич Харон , Юрий Николаевич Вейнерт - Злые песни Гийома дю Вентре

галльским солнцем

(Под самой легкомысленной звездой!)

Родился я поэтом и гасконцем!

За страсть к Свободе, за судьбы стремнины,

За герб дворянский, за плевки врагов,

За поцелуи женские, за вина,

И за моё неверие в богов,

За мой язык французский, злой и сочный,

За рифм неиссякаемый источник, —

Твои дары пошли поэту впрок!

Мне на земле не скучно, слава Богу, —

Неплохо ты снабдил меня в дорогу!

Одно забыл: наполнить кошелёк.

15. Последнее желание

Мне хочется лежать в моей Гаскони

В могиле скромной, в глубине лесов,

И слушать, как столетний ясень стонет,

И слышать шелест трав и свист щеглов…

Нет, — в даль глядеть с высокого обрыва

На горизонт, изогнутый дугой,

Чтоб предо мной о скалы в час прилива

Дробился бы безудержный прибой…

Нет, нет! На всём скаку, с мечом прадедов

В слепой отваге на врага лететь!

Услышать, падая: «Сакр Дьё! Победа!»,

Под лязг мечей и копий умереть!

Ну, а пока я жив — с Жерменой нежной

Лежать бы я хотел. Но — безнадежно!

16. Mea Culpa ¹⁰⁾

Чтоб в рай попасть мне — множество помех:

Лень, гордость, ненависть, чревоугодье,

Любовь к тебе и — самый тяжкий грех —

Неутолимая любовь к Свободе.

Ленив я. Каюсь: здесь моя вина.

Горд. Где найти смиренье дворянину?

Как обойтись французу без вина,

Когда он пил на собственных крестинах?

Любить врагов? Об этом умолчу!

С рожденья не умел. И не жалею.

В любви к тебе признаться? Не хочу:

Тебе признайся — будешь мучить злее.

Отречься от Свободы? Ну уж нет:

Пусть лучше в пекле жарится поэт!

17. Лавры

Когда актёр, слюной со сцены брызжа

И петуха пуская на верхах,

Вентре читает — смех берёт и страх:

Как я талант свой глупый ненавижу!

Когда восторженно мне шепчут вслед

Забытые поклонниками дамы:

«Взгляни, ma chere, — Вентре! Ну да,

тот самый…

Красавец, правда? но увы, поэт!»

Или король потреплет по плечу:

«Любовник муз!» — что делать мне? Молчу

Со стиснутыми в бешенстве зубами.

«Стихи, стихам, стихами, для стихов…»

Побрал бы чёрт всех этих знатоков!

Меня давно тошнит от них… стихами.

18. Мой гороскоп

Мне недоступен ход светил небесных —

Я тайны звездочётов не постиг.

И в чёрной магии я ни бельмеса,

И даже белых не читаю книг.

Гадать на пальцах — не в моей натуре.

И если вдруг подскажет гороскоп,

Что на Земле произойдёт потоп,

Когда к Тельцу приблизится Меркурий, —

Не стану гоготать, как римский гусь,

Ни сна, ни аппетита не лишусь,

Не откажусь и от спиртных напитков:

Зачем считать созвездья в небесах?

На что мне тексты обветшалых свитков?

Свою судьбу прочту — в твоих глазах.

19. Синяя страна

Когда-нибудь всё брошу и уеду —

По свету Синюю страну искать,

Где нету ни солдат, ни людоедов,

Где никого не надо убивать.

Там не найдёшь евангелий и библий,

И ни придворных нет, ни королей.

Попы там от безденежья погибли,

Зато Вентре в почёте и Рабле.

Там в реках не вода течёт, а вина;

На ветках — жареные каплуны

Висят, как яблоки… Париж покину,

Но не найду нигде такой страны!

А если б и нашёл… вздыхаю с грустью:

Французов и ослов туда не пустят!

20. Накануне

Над Францией — предгрозовая тишь…

Что будет? Голод, мор, война, холера?

Над бездною качается Париж —

Так на волнах качается галера:

Уключин скрип, усталых вёсел всплеск,

И монотонно-горестное пеньё

Галерников, прикованных к сиденьям,

И моря нестерпимо знойный блеск…

Надежды нет: с плавучею тюрьмой

Рабы навек повенчаны Судьбой

И с ней погибнут — нет пути иного!

…Вот так и я погибну, мой Париж:

Утонешь ли в крови или сгоришь —

Я телом и душой к тебе прикован!

21. Мои стихи

Агриппе д'Обинье

Сто лет спустя школяр или поэт —

Не Альда ли Мануция ¹¹⁾ потомок? —

Из недр архивных извлечёт на свет

Моих сонетов уцелевший томик.

Сквозь мрак веков, раскрыв забвенья гроб,

Воскреснет дю Вентре на книжной полке.

Ханжи-философы нахмурят лоб,

А молодёжь полюбит втихомолку:

Я гнев и гордость властно в ней зажгу —

Пускай без страха вденет --">