Оскар Уайльд - Сфинкс

Услышать о Левиафане,

О том, что близок Бегемот?

Иль ты, когда уж солнце село,

     Прокрадывалась в мрак трущоб,

     Где б отдал ласкам эфиоп

Свое агатовое тело?

Иль ты в тот час, когда плоты

     Стремятся вниз по Нилу тише,

     Когда полет летучей мыши

Чуть виден в море темноты,

Ползла но краю загражденья,

     Переплывала реку, в склеп

     Входила, делала вертеп

Из пирамиды, царства тленья,

Пока, покорствуя судьбе,

     Вставал мертвец из саркофага?

     Иль ты манила трагелага

Прекраснорогого к себе?

Иль влек тебя бог мух, грозящий

     Евреям бог, который был

     Вином обрызган? Иль берилл,

В глазах богини Пашт горящий?

Иль влюбчивый, как голубок

     Астарты, юный бог тирийский?

     Скажи, не бог ли ассирийский

Владеть тобой хотел и мог?

Чьи крылья вились над бесстрастным,

     Как бы у ястреба, челом

     И отливали серебром,

А кое-где горели красным?

Иль Апис нес к твоим ногам,

     Свернув с назначенных тропинок,

     Медово-золотых кувшинок

Медово-сладкий фимиам?

__________

Как! Ты смеешься! Не любила,

     Скажи, ты никого досель?

     Нет, знаю я, Аммон постель

Делил с тобою возле Нила.

Его заслыша в тьме ночной,

     Ручные кони ржали в тине,

     Он пахнул гальбаном пустыни,

Мидийским нардом и смолой.

Как оснащенная галера,

     Он шел вдоль берега реки,

     И волны делались легки,

И сумрак прятала пещера.

Так он пришел к долине той,

     Где ты лежала ряд столетий,

     И долго ждал, а на рассвете

Агат грудей нажал рукой.

И стал твоим он, бог двурогий,

     Уста устами ты сожгла,

     Ты тайным именем звала

Его и с ним была в чертоге.

Шептала ты ушам царя

     Чудовищные прорицанья,

     Чудовищные волхвованья

В крови тельцов и коз творя.

Да, ты была женой Аммона

     В той спальне, словно дымный Нил,

     Встречая страсти дикий пыл

Улыбкой древней, негой стона.

__________

Он маслом умащал волну

     Бровей, и мраморные члены

     Пугали солнце, точно стоны,

И бледной делали луну.

Спускались волосы до стана,

     Желтей тех редкостных камней,

     Что под одеждою своей

Несут купцы из Курдистана.

Лицо цвело, как куст вина,

     Недавно сделанного в чанах,

     Синее влаги в океанах

Синела взоров глубина.

А шея, плечи, на которых

     Свет жил, казалось, голубой,

     И жемчуг искрился росой

На шелковых его уборах.

__________

Поставленный на пьедестал,

     Он весь горел,- и слеп глядящий,

     Затем, что изумруд горящий

На мраморной груди сиял,

Тот страшный камень, полнолунье

     В себе сокрывший (водолаз,

     Найдя его в Колхиде, раз

Колхидской подарил колдунье).

Бежали на его пути

     Увенчанные корибанты,

     Суровые слоны-гиганты

Склонялись, чтоб его везти.

Нубийцы смуглые рядами

     Несли носилки, чтоб он мог

     Смотреть в простор больших дорог

Под радужными веерами.

Ему янтарь и стеатит

     Стремил корабль, хитро раскрашен,

     Его ничтожнейшие чаши

Нежнейший были хризолит.

Ему везли ларцы из кедра

     С одеждой пышною купцы.

     Носили шлейф за ним жрецы,

Им принцы одарялись щедро.

Пятьсот жрецов хранили дверь,

     Пятьсот других молились, стоя

     Пред алтарем его покоя

Гранитного,- и вот, теперь

Ехидны ползают открыто

     Среди поверженных колонн,

     А дом разрушен, и склонен

Надменный мрамор монолита.

Онагр приходит и шакал

     Дремать в разрушенных воротах,

     Сатиры самок ищут в гротах,

Звеня в зазубренный цимбал.

И тихо на высокой крыше

     --">