Михаил Рафаилович Садовский - Доверие

А стареем с веком заодно.

Как Арбат порой офонаревшие,

Лишь напоминаем о былом,

Это чуждо все народу здешнему,

Впрочем и тому, с кем мы живем.

Странные нелепые реликвии,

Идеалов брошенных мешок,

А какие замыслы великие

Попросту стесал недолгий срок.

Мы — анахронизм, как бестужевки,

Грустью обрамленный анекдот,

Февралем продутым и простуженным

Эта боль утихнет и уйдет.

Может новый век обескураженно

В середине долгого пути

Обнаружит нам подобных даже,

Чтоб в свою историю внести.

Власть всегда к таланту непочтительна,

И надежд загубленных не счесть,

На Руси вовек — людей не считано

И всегда дороже жизни честь.

1995

* * *

Когда наш пращур добывал огонь,

Пытаясь выжить в мезозойской смуте,

Мечтал он и голодный и нагой

О первобытном доме и уюте.

Наследникам достался красный змей

И стал незаменимым в нашей эре,

Зачем?

Зажечь свечу?

Спалить музей?

Иль осветить дорогу вновь к пещере?!.

* * *

Не мужское это дело воевать,

Хватит верить, лицемерить,

Хватит врать.

Не мужское это дело убивать —

Нам же Бог людей доверил

Создавать.

И солдат всегда с войны

Хотел домой,

Там, где он не боевой,

А деловой.

Где он женщину сумеет полюбить,

Вознести, защитой быть, боготворить.

Пусть воюет с генералом генерал,

Он хоть в звездах,

А мужчиною не стал,

Потому что так и не сумел

Понять:

Не мужское это дело — убивать!

* * *

Господь, взглянув на землю,

Дивился чудесам:

— И право: черт не дремлет

покуда сплю я сам!

О, люди, Бог ли с вами?

Кто научил вас жить?

Мне поклоняться в храме,

а дьяволу служить!?.

1990

* * *

Ищем мы во всем лицо свое,

Нам бы лишь огромные задачи,

Бесполезных планов громоздье

Просто не умеем жить иначе.

Все ногами вверх перевернуть

По плечу рабочим и ученым,

Северные реки вниз загнуть,

«Белый дом» за утро сделать черным.

Как поется: — «нам преграды нет!»

Все сметем мы на пути к победе.

Свой изобретем велосипед —

Ну, и хрен с ним, если не поедет!

* * *

В рамки черные закованы

Телефонов номера,

Смерть берет свое законное

Жизни грустная пора.

Стала книжка телефонная

Горьким кладбищем друзей

Все по форме в ней оформлено,

Понапрасну не глазей.

Как бетонные цветочницы,

Светлой влагой дождевой

Мне налить сегодня хочется

Рамки черные слезой.

Тех, кто живы и не скурвились,

Знаю номер на зубок,

А на мой не знаю скоро ли

Черной рамочки замок?

Стала книжка неподъемною

Дома я ее храню

Место темное укромное,

Редко выношу к огню,

Чтоб кладбищенской оградою

Чей-то номер обнести,

Чтоб шепнуть ему украдкою:

«Ты прости меня; прости!»

1991

* * *

Жизнь мельчает, мельчает, мельчает,

Каждый в ней тонет и выплыть не чает,

Так это длится и длится века,

Как же была эта жизнь глубока!

Ведь до сих пор глубины ей хватает,

А она тает лишь, тает и тает…

1995

* * *

Тишина выходит из предела,

Где она таилась до сих пор.

Память не крылом меня задела,

Пронеслась по мне во весь опор.

Не хватает слов для просторечья,

И врагами сделались друзья,

Но не в силах ничего отсечь я,

От себя уйти не в силах я.

Невозможно теми же руками

Из того же новое лепить.

Эта месть готовилась веками,

Значит, этой боли не избыть.

Не ищи прощенья этой кары,

Все уже предвидено давно,

Забывают каждый век Икары,

Что подняться им не суждено.

Скоро ли расплавится планета,

Боли в ней критический заряд,

Пусть века, расчистив место это,

Мир жестокий вновь соорудят.

Ни закрыть глаза, ни отвернуться,

Ни сдержать набухший ураган,

Только было б где душе приткнуться

И во что-то --">