Кирилл Дмитриевич Померанцев - Спор с безжалостной судьбой: Собрание стихотворений

заметишь,

Но за последнею чертой

Не то ужасно, что там встретишь,

А то, что принесёшь с собой.

«Взошла луна. В сиянии ночном…»

Взошла луна. В сиянии ночном

Безмолвна необъятность океана,

Как будто благодатная нирвана

Сошла на мир с его ненужным злом,

Как будто мир блаженно почивает,

Не ведая, что сам в себе таит.

Так человек: он — то, что он скрывает,

О чём он никогда не говорит.

1986

«Войди, как, бывало, входила…»

Войди, как, бывало, входила,

Взгляни, как умела смотреть.

Неважно, что жизнь не простила

И не научила стареть.

Неважно, что те же страницы

Лежат между мной и тобой, —

Уедем, бежим за границу,

Уйдём в океанский прибой.

И там превратимся в круженье,

В поэзию, в солнечный блик:

Ведь ты — моё воображенье,

А я — твой послушный двойник.

«Вспоминаю о том, чего не было…»

Вспоминаю о том, чего не было:

Как когда-то я ездил в Москву,

Там встречал Мандельштама и Белого,

Вместе с ними смотрелся в Неву.

Осип что-то бубнил про Боэция,

Чем-то был недоволен Андрей,

А в Неве отражалась Венеция

Вензелями своих фонарей.

Проплывали виденья гондолами:

Петербург, Петроград, Ленинград…

Чувства маялись, разум безмолвствовал,

Принимая имперский парад.

А потом мы с тобою уехали,

Как мне кажется, в Катманду.

Небо полнилось звёздными вехами,

Гималаями в снежном чаду.

«Несказанное, синее, нежное…» —

То, чего я не знал никогда.

За бедой торопилась беда

В пустоте бытия неизбежного.

«Выхожу из дома: гул автомобилей…»

Выхожу из дома: гул автомобилей,

Стёкла магазинов, вывески, огни…

Мы когда-то тоже рысаками были,

Пили и любили. Прожигали дни.

Мы когда-то тоже…

Но не всё равно ли,

Где и что мы пили, как любили мы?

Были да уплыли — от своей же доли,

От родных метелей северной зимы.

«Горный вечер робко пробивался…»

Горный вечер робко пробивался…

Нам уже пора спускаться вниз:

От реки густой туман поднялся

И в прозрачном воздухе повис.

Тихо всё. Среди снегов застывших,

Слышишь, точно листья шелестят:

Это души никогда не живших

С душами умерших говорят.

1952

«Горячий ветер листья сушит…»

Горячий ветер листья сушит,

Проносит пыль по мостовой.

В мясных торжественные туши

Сверкают жирной белизной.

А мы с тобой бредём неспешно,

Толкуем о добре и зле —

На этой маленькой и грешной,

Очаровательной Земле.

«Да, иногда стихи мне удавались…»

Народу русскому: я Скорбный Ангел Мщенья.

М.Волошин

Да, иногда стихи мне удавались,

Но, к сожаленью, только иногда:

Из-под пера ватагой вырывались

Слова и звёзды, рифмы и года.

И проносились головокруженьем

По всем мечтам и всем воображеньям,

По Риму, по Парижу, по Москве,

Чтобы застыть в слепящей синеве.

А день-то, день! — сплошное вдохновенье:

Перемешались звёзды и слова.

И надо всем, как Скорбный Ангел Мщенья,

Монблан в снегах, как в ризах Божества!

1985

«Да, конечно, Шекспир и Бетховен…»

Да, конечно, Шекспир и Бетховен,

Пирамиды, Миланский собор.

Да, конечно, наш мир баснословен,

Нежен сумрак сиреневых гор…

Тихо плещется мутная Сена,

Шелестит под мостами вода

Под осенние скрипки Верлена,

Под бегущие в темень года.

14 октября 1950

«Двум не бывать, одной не миновать…»

Двум не бывать, одной не миновать:

Все будем там, откуда нет возврата.

И страшно --">