Леонид Дмитриевич Семенов - Собрание стихотворений

Идут. Поют. «Царю поем.

Восстань, восстань на брань и суд!

Мы все здесь, верные, кругом.

Ты слышишь? верные зовут!»

Но царь не слышит; на щитах

он также ровен, лик без крови.

Чело в венце и меч в руках,

недвижны стиснутые брови.

«О тише, верные, он спит.

Сомкнуло время бездну с бездной,

и хаос мирно ворожит

над царским прахом пылью звездной.

Но час настанет, встанет царь

и совершит свой суд любовный.

Воссядет отрок на алтарь

для жертвы новой и бескровной»…

СТРАЖА ТРЕТЬЯ

В высоком зале, темном, длинном

на страже мы у алтаря.

С поклоном долгим, строгим, чинным

мы целовали прах царя.

Мы ждем молений. Час наступит:

откроем царские врата.

В молитве каждый взор потупит,

сомкнет неверные уста.

Царица выйдет в багрянице,

к помосту черному пройдет.

К расшитой белой плащанице

челом измученным прильнет.

Нас обведет глубоким взглядом,

молитву верных сотворит.

Священно-медленным обрядом

царю расцветший жезл вручит.

Мы отойдем, закроем очи;

услышим трепет, шелест, шум…

Свершится тайна таинств ночи:

воскреснем новые без дум.

1904

ЖЕРТВА

Пойте! Несите, несите царя!

Верные благоговейте,

прах его кровью залейте!

В небе последняя гаснет заря.

Царь мой, усопший, любимый!

Жертвы моей не отринь!

Жертвой последней, любовью творимой,

явлена в небе мне вечная синь.

С мужем царице лишь место.

Мать подойди и меня распояшь!

Знаешь меня ты от чрева; — невестой

снова царю дочь родную отдашь.

Грудь обнажите мне! Отроки, сестры,

Песню воспойте! Не дрогнет рука.

Меч отточите и дайте мне острый!

Царь, мой любимый, мне жертва легка!

1905

ГЛАС К ЗАУТРЕНИ

В одеждах ярких и пунцовых

иду я мимо темных братий.

О не для них, всегда суровых,

бездумность девственных объятий.

Вот жезл безлиственный Царицы

над ними свято вознесу,

Да будут старцев власяницы

как листья прошлые в лесу!

В божнице явно теплю свечи,

готовлю ткани и венок,

слагаю песни страшной Встречи

и забываю в песнях срок.

**18**

Еще я помню — утро, землю,

мальчишек игры на дворе;

сквозь сон звон колокола внемлю

и шепот мамок о царе.

И он ко мне подходит тихо,

на ожерельице глядит.

Стучало сердце, чуя лихо…

Я злобно глянул, — он молчит.

И кровь застыла, ноги стали…

Был ужас, крик, и свет, и мгла,

кругом бежали и кричали.

Завеса красная легла.

И стало все вдруг сном, небывшим,

но явью стал далекий сон.

Так явно в отроке почившем

очнулся Вечный… Я ли Он?

III

Я — кроток, отрок умудренный,

но людям страшен, чудный — нем.

Сияньем смертным просветленный

им тайны Божьей не повем.

Они идут для чуда люди.

Глядят, дивятся. Плоть молчит.

Лежу, недвижный в строгом чуде;

улыбку ясный лик хранит.

И бледный лик в лампадном свете

не скажет им о страшном дне:

в благоприятном Божьем лете

ответа не было и мне.

Но пусть встают и ходят, слышат

больные, видевшие плоть!

Чудотворящей силой дышит

в моих мощах для них Господь.

И чудо есть в них: в темной скрыне

живая рана точит кровь.

Но сам почиющий в святыне,

не чуда ль жизни жду я вновь?!.

Непобежденному могилой

дай и недвижность побороть,

Господь, животворящей силой

о воскреси святую плоть!

1905

ПОВЕСТЬ

* * *

Кто ты и ты ль она? Не знаю.

Она — обман, она — туман.

Тебя своей не называю,

она — жилица дальних стран.

Твои опущены ресницы,

не как у ней твоя коса,

ты часто бредишь про леса,

о ней в лесах --">