Зелик Моисеевич Аксельрод - Песня для завтра

Зелик Аксельрод Песня для завтра Стихи

С тобой мы распрощались…

Другу — Изе Харику

С тобой мы распрощались,

Расстались мы на Пресне.

С тобой мы распрощались —

В душе остались песни.

Ты мне сказал: — За встречу

И выпить не грешно! —

И вот вдвоем под вечер

Пошли мы пить вино.

Здесь шелестят газеты,

Над столиками дым.

Еврейские поэты —

Мы в погребке сидим.

Поет цыганка хрипло:

«Зачем грустить напрасно!

Пускай любовь погибла:

Что было — то прекрасно!»

А мы, видать, рехнулись —

Который час сидим, —

К вину не прикоснулись

И все стихи твердим.

Мы поднялись — и снова

Читаем мы стихи

И слушать их готовы…

А улицы тихи.

Откуда мы и кто мы,

Нам песни говорят…

Опять от дома к дому

Бредем мы наугад.

Бежит из парка ранний,

Заливистый трамвай.

— Счастливо! До свиданья!

— Пока! Не забывай!

— Счастливо! До свиданья!

— Пока! Не забывай! —

Ты вскакиваешь в ранний,

Заливистый трамвай.

С тобой мы распрощались,

Расстались мы на Пресне,

С тобой мы распрощались —

В душе остались песни.

1927

Утренние хороши слова…

Утренние хороши слова,

Но светлей вечернее молчанье.

В долгий путь уводит синева,

В путь надежд и разочарований.

Растворил я двери широко,

Из дому ушел — не оглянулся.

Мне сейчас и грустно, и легко,

Я дыханьем к звездам прикоснулся.

В том, что пройдено, сомнений нет.

Мне открыто все, что впредь случится.

Кажется, вечерний тихий свет

Вечно будет сквозь меня лучиться.

Смерть мелькнула, но, едва жива,

Скрылась прочь, не одолев сиянья.

Утренние хороши слова,

Но светлей вечернее молчанье.

1926

— Ты отстаешь, — опять твердят друзья…

— Ты отстаешь, — опять твердят друзья. —

Прибавить шагу ты не хочешь, видно!

Уже седеет голова твоя…

Ах, Зелик, Зелик, и тебе не стыдно?

Ну что ж, друзья, простите вы меня.

И солнце щедрым не всегда бывает.

Быть может, в сердце у меня звеня,

Для вас украдкой песня созревает.

Я лампу погасил уже давно,

Но оторваться от стола не в силах.

Разрезав ночь, лучи глядят в окно,

А ночь еще меня не отпустила.

От новостей утратил я покой,

Но не нашел единственного слова.

Глядит бумага чистая с тоской

И первой буквы требует сурово.

Наутро ждете вы моих стихов,

Вы, как зубам во рту, им счет ведете.

И, словно нет во рту моем зубов,

Я в ужасе — и вновь спешу к работе.

Пока нет песни ясной у меня,

И солнце щедрым не всегда бывает.

Но знаю, что в душе моей звеня,

Для вас, для завтра песня созревает.

1940

Из поэмы «Осень 1915» (Беженцы)

Измученная мать плетется на вокзал

И к поездам взывает о спасенье.

Бреду за нею, голоден и мал,

В ее слезах и вера и терпенье.

Своих пожитков маме не собрать —

Раскидан по вагонам скарб убогий…

Зачем худые руки простирать

К безмолвной окровавленной дороге!

Куда-то убирают мертвеца,

Слепая пуля пролетает мимо.

Приговоренный вечер ждет конца

И дышит дымом.

………………………….

Только мы отъехали от Вильно —

Мать, не вскрикнув, родила ребенка.

Он ворочался в соломе пыльной

И кричал отчаянно и звонко.

Мы ведем дорожным знакам счет,

Повторяем городков названья…

Поезд замирает и встает.

Долгие минуты ожиданья.

Все тесней сбиваемся в кружок.

Замерзает месяц над дорогой.

Если бы нам кто-нибудь помог,

Приказал бы паровозу: «Трогай!»

Беспросветна, бесконечна ночь.

Лишь кричит малыш неугомонный.

И никто не хочет нам помочь,

Сдвинуть с места сонные вагоны.

……………………………………

Молчание. День уходящий затих.

Солнце на нитях висит --">