Владимир Владимирович Маяковский - Стихотворения (1926)

Владимир Маяковский СТИХОТВОРЕНИЯ 1926

КРАСНОДАР

Северяне вам наврали

о свирепости февральей:

про метели,

                   про заносы,

про мороз розовоносый.

Солнце жжет Краснодар,

словно щек краснота.

Красота!

Вымыл все февраль

                                 и вымел —

не февраль,

                   а прачка,

и гуляет

              мостовыми

разная собачка.

Подпрыгивают фоксы —

показывают фокусы.

Кроме лапок,

                    вся, как вакса,

низко пузом стелется,

волочит

             вразвалку

                             такса

длинненькое тельце.

Бегут,

          трусят дворняжечки —

мохнатенькие ляжечки.

Лайка

          лает,

                  взвивши нос,

на прохожих Ванечек;

пес такой

                уже не пес,

это —

          одуванчик.

Легаши,

             сетера́,

мопсики, этцетера́.

Даже

        если

                пара луж,

в лужах

             сотня солнц юли́тся.

Это ж

          не собачья глушь,

а собачкина столица.

СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ

Погода такая,

                     что маю впору.

Май —

            ерунда.

                        Настоящее лето.

Радуешься всему:

                              носильщику,

                                                  контролеру

билетов.

Руку

       само

               подымает перо,

и сердце

              вскипает

                            песенным даром.

В рай

         готов

                  расписать перрон

Краснодара.

Тут бы

           запеть

                      соловью-трелёру.

Настроение —

                        китайская чайница!

И вдруг

             на стене:

                           — Задавать вопросы

                                                         контролеру

строго воспрещается! —

И сразу

             сердце за удила́,

Соловьев

                камнями с ветки.

А хочется спросить:

                                — Ну, как дела?

Как здоровьице?

                           Как детки? —

Прошел я,

                 глаза

                           к земле низя́,

только подхихикнул,

                                 ища покровительства.

И хочется задать вопрос,

                                        а нельзя —

еще обидятся:

                       правительство!

СЕРГЕЮ ЕСЕНИНУ

Вы ушли,

               как говорится,

                                      в мир иной.

Пустота…

                 Летите,

                              в звезды врезываясь.

Ни тебе аванса,

                          ни пивной.

Трезвость.

Нет, Есенин,

                    это

                          не насмешка,—

в горле

            горе комом,

                               не смешок.

Вижу —

             взрезанной рукой помешкав,

собственных

                     костей

                                качаете мешок.

— Прекратите!

                        Бросьте!

                                      Вы в своем уме ли?

Дать,

         чтоб щеки

                          заливал

                                        смертельный мел?!

Вы ж

        такое

                загибать умели,

что другой

                 на свете

                               не умел.

Почему?

              Зачем?

                          Недоуменье смяло.

Критики бормочут:

                              — Этому вина

то

    да сё,

--">