Микола Бажан , Богдан Сильвестрович Лепкий , Павло Тычина , Леонид Соломонович Первомайский , Володимир Миколайович Сосюра , Николай Григорьевич Хвылевой , Михаил Иванович Рудницкий , Євген Плужник , Николай Константинович Зеров , Михаил Афанасьевич Драй-Хмара , Павел Петрович Филипович , Майк Йогансен , Олекса Фёдорович Влызько , Михайль Семенко , Гео Данилович Шкурупий , Валериан Львович Полищук , Иван Юлианович Кулик , Василий Петрович Бобинский , Дмитрий Юрьевич Загул , Николай Григорьевич Филянский , Владимир Ефимович Свидзинский , Никанор Харитонович Онацкий , Игнат Васильевич Михайличенко , Григорий Аврамович Чупрынка , Василий Григорьевич Чумак , Василий Михайлович Эллан-Блакитный , Василий Александрович Мысык , Павел Матвеевич Усенко , Михаил Доленго , Андрей Чужий , Александр Олесь , Петр Сильвестрович Карманский , Степан Николаевич Чарнецкий , Василий Николаевич Пачовский , Богдан-Игорь Васильевич Антоныч , Максим Фаддеевич Рыльский - Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов

мирозданья-клетки

Не вся исчерпана теперь

Учебником для семилетки?!

Воистину прекрасен мир в ночи!

«Бушует море. Каждый новый вал…»

Бушует море. Каждый новый вал

Вздымает бездна, грохоча и воя…

Весь хаос вод беснующийся шквал

Исторг из глубины покоя!

И странно знать, что где-то в глубине

Ничто морские толщи не волнует,

И лишь дельфин в застывшем табуне

Детеныша и учит, и балует!

О хаос, узнаю тебя!

«Опасайся неба ночного!..»

Опасайся неба ночного!

Для его немой пустоты

Мало значит твой взор. И много —

Коль ей душу откроешь ты.

Зачарует. Проспит. Стушует.

Как? Откуда?.. Навек… Твой дух

Потому и мятется всуе,

И колеблется…

             Бойся, друг!

«Напишешь, рвешь… и пишешь снова!..»

Напишешь, рвешь… и пишешь снова!

Не так, не то… увы, увы…

Пока прогнивших слов полову

Не выметет из головы.

И дрогнут губы… Дни унылы,

И скукой истина полна:

Хоть все слова собрать, мой милый,

Души не вычерпать до дна!

Пусть нервы жгут огнем, пусть скован

Ты вдохновенья холодком —

Умей зевнуть с лицом спокойным

Над неоконченным стихом.

«Линяют краски… Голоса в тени…»

Линяют краски… Голоса в тени…

И души тише… Но души не трогай.

И эту тишину в себе храни,

Как редкий дар, великий и убогий.

Так и живи: ленись или трудись,

Тащись иль в ногу ты иди с судьбою,

Но только оставаться берегись

Наедине с собою!

«Чем меньше слов, тем высказаться легше…»

Чем меньше слов, тем высказаться легше.

Сгребай, поэт, их намели метели.

В безумном колесе вращайся, векша…

Ах, тщетный бег!

Ах, тщетный труд без цели!

Что можешь высказать? Ума чужого

Про наше сердце домысел готовый?

Печаль размаха мирового

В масштабе хутора глухого?

Твори!

Твори!

«Дикий сон мне каждой ночью снится…»

Дикий сон мне каждой ночью снится:

Я — скрипач в пивнушке «Mon Ami»,

Выдаю гостям такого Гриця^[2],

Как никто на свете, черт возьми…

А они, выкрикивая хлипко,

Пьяно плачут, всех и вся бранят…

Завывай, потягиваясь, скрипка,

Разливай густой горячий смрад!..

Но все тише и печальней звуки,

Все развязней жесты и слова…

Головы́ не слушаются руки,

Ниже, ниже никнет голова…

И тогда мгновенным пьяным взрывом

Истина взрывается навзрыд,—

На руках, что держат кружки с пивом,

Чья-то кровь парует и кипит!

Ширится пивнушка и двоится…

И в кровавый дым погружены

Синие погибельные лица,

Плач и визги — дики и пьяны!

Круг убийц и трупов все жесточе.

Я, скрипач пивнушки «Mon Ami»,

Вою так в лицо ослепшей ночи,

Как никто на свете, черт возьми.

«Я отныне за себя спокоен…»

Я отныне за себя спокоен,

Новый быт я целиком приемлю:

У моих знакомых, как и прежде,

По субботам — ровно в десять — пулька!

Соломон Борисович Фурункул,

Что главбух какого-то центртреста,

Журналист Макуха-Подорожний,

Я и, член трех-четырех комиссий,

Сам хозяин; общество что надо.

Вежливость, внимание, корректность.

Come il faut, — сказать бы по-французски…

А товарищ Соломон Фурункул

Даже курит редкие сигарки!

Жесты плавны, голоса ленивы…

— Пас… Куплю-с… А мы его валетом…

И никто не улыбнется даже,

Оставаясь при восьми без взятки,—

Высший тон сего не допускает!

А когда, уставши от ремизов,

Мы зеленый стол на время бросим,

Нас хозяйка угощает чаем

В комнате уютной и просторной,

Где ведутся чинно разговоры

Про спецставки, про высокий полис,

Про упадок общий и частичный,

Про Париж, немного про валюту,

Но, конечно, больше про культуру —

--">