Андрей Дмитриевич Дементьев - Избранное

минувшей на отца придет.

1973

Баллада о матери

Постарела мать за двадцать лет.

А вестей от сына нет и нет.

Но она все продолжает ждать.

Потому что верит. Потому что мать.

И на что надеется она?

Много лет, как кончилась война.

Много лет, как все пришли назад.

Кроме мертвых, что в земле лежат.

Сколько их в то дальнее село,

Мальчиков безусых, не пришло.

Раз в село прислали по весне

Фильм документальный о войне.

Все пришли в кино – и стар, и мал.

Кто познал войну и кто не знал.

Перед горькой памятью людской

Разливалась ненависть рекой.

Трудно было это вспоминать.

Вдруг с экрана сын взглянул на мать.

Мать узнала сына в тот же миг.

И пронесся материнский крик:

– Алексей, Алешенька! Сынок… –

Словно сын ее услышать мог.

Он рванулся из траншеи в бой.

Встала мать прикрыть его собой.

Все боялась – вдруг он упадет.

Но сквозь годы мчался сын вперед.

– Алексей! – кричали земляки. –

– Алексей, – просили, – добеги…

Кадр сменился. Сын остался жить.

Просит мать о сыне повторить.

И опять в атаку он бежит.

Жив-здоров, не ранен, не убит.

Дома все ей чудилось кино.

Все ждала – вот-вот сейчас в окно

Посреди тревожной тишины

Постучится сын ее с войны.

1966

«Люблю пейзаж проселочных дорог…»

Люблю пейзаж проселочных дорог

С их живописными изгибами,

С белесой пылью из-под ног…

Как жаль – всему приходит срок –

Проселки под асфальтом сгинули.

Но если вдруг в чужой стране

Я натыкаюсь на проселок,

Вновь возвращается ко мне

Былая память дней веселых –

С тверской рыбалкой поутру,

Но чаще все ж – с грибным скитаньем.

И с благодарностью костру,

Когда гроза в лесу застанет…

Люблю пейзаж проселочных дорог.

Как жаль – всему отпущен срок.

1999

Мой хлеб

Тверской областной библиотеке имени А. М.Горького

Я с книгой породнился в дни войны.

О, как же было то родство печально!

Стянув потуже батькины штаны,

Я убегал от голода

В читальню.

Читальня помещалась в старом доме.

В ту пору был он вечерами слеп…

Знакомая усталая мадонна

Снимала с полки книгу,

Словно хлеб.

И подавала мне ее с улыбкой.

И, видно, этим счастлива была.

А я настороженною улиткой

Прилаживался к краешку стола.

И серый зал

С печальными огнями

Вмиг уплывал…

И всё казалось сном.

Хотя мне книги хлеб не заменяли,

Но помогали забывать о нем.

Мне встречи те

Запомнятся надолго…

И ныне –

В дни успехов иль невзгод –

Я снова здесь,

И юная мадонна

Насущный хлеб

Мне с полки подает.

1965

«Когда я долго дома не бываю…»

Когда я долго дома не бываю,

То снится мне один и тот же сон:

Я в доме нашем ставни открываю,

Хотя давно живет без ставен он.

Но всё равно я открываю ставни,

Распахиваю окна на рассвет.

Потом, во сне же, по привычке давней

Я рву жасмин и в дом несу букет.

Отец не доверяет мне жасмина

И ветви все подравнивает сам.

И входит мама.

Говорит: «Как мило…»,

Цветы подносит к радостным глазам.

А после ставит тот букет пахучий

В кувшин, который я давно разбил.

И просыпаюсь я на всякий случай,

Поскольку раз уже наказан был.

И всё меня в то утро беспокоит,

Спешат тревоги вновь со всех сторон.

И успокоить может только поезд,

Что много раз разгадывал мой сон.

1977

Торжокские золотошвеи

Смотрела крепостная мастерица

На вышитую родину свою…

То ль серебро, то ль золото искрится,

То ли струятся слезы по шитью.

И лишь ночами вспоминала грустно,

Что жизнь ее ни в чем не берегла…

Откуда же пришло твое искусство?

Чьим колдовством помечена игла?

А было так… Проснувшись на печи,

Она по-детски улыбнулась солнцу,

Когда сквозь закопченное оконце

Пробились к ней весенние лучи.

Как нити золотые – всю избу

Они прошили радостным узором.

Она смотрела воскрешенным взором

И утро принимала за судьбу.

Все в ней дрожало, волновалось, пело.

И белый свет – как россыпи огней.

Она к оконцу оглушенно села…

И вот тогда пришло искусство к ней.

Пришло от солнца, от любви…

Оттуда,

Где ей открылась бездна --">