Светлана Арро - Опасный диалог

серьёзный нрав.

Таков букинист Владимир.

— Что ищете? Попытаюсь помочь.

И подпустил туману.

— Хочу Ходасевича на одну ночь.

— Ну, Вы Клеопатра, Светлана.

Через три дня получаю роман

Поэта о давнем поэте.

Засунут «Державин» в дальний карман.

— Восемнадцатый век в запрете?

Они разобрались в прошедших веках.

— Да, им двадцатого мало.

— Двенадцатый тоже был в Соловках.

В монашеских стыл подвалах.

— Но автор в Париже окончил век,

Оставлен тигрицей Ниной.

— Был нервный и сумрачный человек.

— Поэт, ни с кем не сравнимый!

— Согласен. Но здесь — литературовед,

Действительно, несравненный.

Даю на три ночи. Сыну привет.

Заказ на пять копий отменный.

— И снова на Осю? Тотчас передам.

На старшего Осю. По Имке.

— Счастливо!

И оба пошли по делам,

Прихваченные на фотоснимке.

Принцессы и царицы

Протестантские принцессы,

Православные царицы.

От лукавых политесов

Ни на миг им не укрыться.

Бедная Елизавета…

Ты прошла забытой тенью.

Тайная любовь поэта

Твой венок в глухом забвенье.

Кротко-нежная Мария…

Угасала ты, страдая,

О сопернице счастливой

Злых намёков ожидая.

Мученица Александра…

В страхе за больного сына

Заплутавшая Кассандра,

Не понявшая России.

Мне вас жаль, мои царицы.

Я вздохну о вас, царевны.

Вы — диковинные птицы

В клетке золотого плена.

В императорских покоях,

В роскоши почти восточной,

Протестантские устои

Унесло водой проточной,

Невской, шёлковой, балтийской

Под бушпритами штандартов.

Новой сутью византийской

Наполнялась жизни карта.

Настоящие принцессы,

Легендарные царицы…

Рауты, балы, эксцессы.

Век прошёл. А суд всё длится…

Южная ностальгия

Отдыхают глаза на параболе чистой залива.

Красота здесь чрезмерна. Утешает простая олива,

Что склоняется скромно, вездесуща, тиха, как берёза,

И плакуча, как та, и роняет зелёные слёзы.

Всё же юг не по мне. Он наряден, параден, разряжен,

Театрален, роскошен и преувеличен он даже.

Великанные пальмы раскинули веер продажи

И стоят величавее, чем модели в Пассаже.

Магазин открывается. Пальмы повесили ценник,

Сколько стоит их шелест, их стать или будущий веник.

Мне милее поля и леса среднерусской равнины,

Рощи, полные ягод, и простые грибные корзины,

Что несёшь еле-еле, прикрывая ветвями рябины.

И во сне повторяются милые эти картины:

Подосиновик, белый, рыжик, грузди и грозди калины,

Полумрак, трепетание тени и света, и запахи леса.

И заблудишься вдруг, и закружит проделками беса.

Но таинственным образом всё же находишь тропинку

И, предчувствуя радость домашних, ты тащишь корзинку…

Отдыхают глаза на параболе чистой залива.

Но душа неспокойна. И на дне её — дивное диво:

Берег речки, заросший сплошным тростником и осокой,

Ситец русского неба над колокольней высокой…

Примечания

1

День памяти жертв войн.

(обратно)
--">