Александр Михайлович Кабанов - Бэтмен Сагайдачный

будем готовить ужин или спасать планету?

Пусть в наших дюзах сгорает кайенский перец,

пусть надвигается тьма со скоростью света.

Можно любое чудо призвать к порядку,

счастье в анабиозе — синее, как жар-птица,

вакуумные полуфабрикаты, тухлые звезды всмятку,

нечеловеческая музыка льется и чуть дымится.

Выйдем на мостик, «салаге» намылим холку,

метеорит перекрестим лазерной пушкой,

вот, полюбуйся — штурман выносит елку

прямо в открытый космос, вперед макушкой.

2.

На черной тумбочке — луна,

презервативами полна,

а в тумбочке идет война,

и кровью харкает зурна -

убитых до хрена.

А кто живой, стоит на том,

где Лермонтова третий том,

а рядом в клеточку тетрадь,

и можно в бой морской играть.

На самой нижней полке — ад,

носков нестиранных парад,

инструкция к системе «Град»,

и газават.

Хозяин тумбочки уснул,

он видит горы и аул,

он слышит вертолетный гул.

течет река Киндзмараул…

А рядом с ним не спит жена -

она у русских спижжена.

* * * *

На сетчатках стрекоз чешуилось окно,

ветер чистил вишнёвые лапы.

Парусиною пахло и было темно,

как внутри керосиновой лампы.

Позабыв отсыревшие спички сверчков,

розы ссадин и сладости юга,

дети спали в саду, не разжав кулачков,

но уже обнимая друг друга…

Золотилась терраса орехом перил,

и, мундирчик на плечи набросив,

над покинутым домом архангел парил…

Что вам снилось, Адольф и Иосиф?

* * * *

как его звать не помню варварский грязный город

он посылал на приступ армии саранчи

семь водяных драконов неисчислимый голод

помню что на подушке вынес ему ключи

город в меня ввалился с грохотом колесницы

пьяные пехотинцы лучники трубачи

помню в котле варился помню клевали птицы

этот бульон из крови копоти и мочи

город меня разрушил город меня отстроил

местной библиотекой вырвали мне язык

город когда-то звали Ольвия или Троя

Санкт-Петербург Неаполь станция Кагарлык

там где мосты играют на подкидного в спички

город где с женским полом путают потолки

на запасной подушке вынес ему отмычки

все мое тело нынче сейфовые замки

и заключив в кавычки город меня оставил

можно любую дату вписывать между строк

кто то сказал что вера это любовь без правил

видимо провокатор или Илья пророк

а на душе потемки чище помпейской сажи

за колбасою конской очередь буквой г

помню как с чемоданом входит Кабанов Саша

на чемодане надпись Дембель ГСВГ. *

ГСВГ (Группа Советских Войск в Германии)

Всходят звездочки над стишком:

* * * * * * *

мы с тобой из кина пешком,

возвращаемся до сих пор,

а навстречу — маньяк с мешком,

а в мешке у него — топор.

Он родился в Череповце,

специально приехал в Крым,

чтоб настигнуть нас в пункте С:

«Добрый вечер. Поговорим?»

Мы не долго будем кричать,

орошая кровью кусты,

и о нас напишет печать,

и объявят в розыск менты.

А могли бы встретить волхва,

и всю жизнь рассказывать, как

появились на свет слова,

ветер, звезды и наш маньяк.

А теперь гадай: из мешка?

Из бездонного Ничего?

Хорошо, что ночь коротка —

бесконечен список его.

ПУНКТЫ

а) Репетитор душу вынимает;

б) Репетитор впрыскивает йод.

И если человек не понимает —

берет линейку и по шее бьет.

в) Человек от униженья плачет,

рифмует слезы на щеках земли.

г) Удобренье — ничего не значит,

а потому, что розы отцвели.

В.И. Вернадский, ангел ноосферы,

квадратный вентиль выкрутит в нули:

не потому, что не хватает веры,

а потому, что розы отцвели.

* * * *

А мы — темны, как будто перекаты

ночной воды по свиткам бересты,

и наш Господь растаскан на цикады,

на звезды, на овраги и кусты.

Затягиваясь будущим и прошлым,

покашливает время при ходьбе,

поставлен крест и первый камень брошен,

и с благодарностью летит к Тебе.

Сквозь вакуум в стеклянном коридоре,

нагнав раскосых всадников в степи,

сквозь память детскую, сквозь щелочку в заборе,

невыносимо терпкое «терпи».

Вот море в зубчиках, прихваченных лазурью,

почтовой маркой клеится к судьбе,

я в пионерском лагере дежурю,

а этот --">