Екатерина Владимировна Полянская - Воин в поле одинокий

мало,

Онемевшие пальцы до боли сжимают кресты.

Петербургские ангелы смотрят светло и устало

На плывущие вдаль острова и дома, и мосты.

Петербургские ангелы… Им с каждым годом труднее

В наступающей мгле свой возлюбленный город беречь.

Всё пронзительней ветер, всё жестче и всё холоднее,

Всё печальнее очерк опущенных ангельских плеч.

И лишь ночью, когда спящий город ушедшему внемлет

И дворцовые залы шагов императора ждут,

Петербургские ангелы спускаются с неба на землю

И, сложив свои крылья, проходными дворами идут.

«Распутица, а я ещё в пути…»

Распутица, а я ещё в пути.

Распутица — и все пути рас-путны,

Раз — путь, два — путь… Куда бы ни идти —

Всё так же грязно и всё так же трудно.

Ни дома отчего, ни даже кабака,

Где можно всё пропить и всё растратить…

О, русская дорожная тоска —

Распутицы нестиранная скатерть.

«Парголово — тает дымкой на лету…»

Парголово — тает дымкой на лету.

Весело катает леденец во рту,

Или — колокольцем звякает в тиши,

Или — Богу молится за помин души.

Вдруг — рассыплет эхом средь замшелых плит

Переливы смеха, перестук копыт,

Талою водою зазвенит живей,

Задрожит звездою в неводе ветвей.

С горки, с горки, с горки!

С горки, только — ах!..

И солёно-горький привкус на губах.

«По стенам растекается устало…»

По стенам растекается устало

Закатный яд,

И лодочкой вдоль Крюкова канала

Скользит печаль моя.

Сквозь призрачную лёгкость колокольни,

Сквозь тень мостов,

Сквозь триста лет глухой саднящей боли

И морок снов.

Вдоль временем израненных фасадов

И пустырей,

Сквозь зыбко отражённую ограду

И дрожь ветвей.

Через немые вопли подворотен,

И чей-то страх,

Сквозь жар июля и скупую осень

В чужих зрачках.

Сквозь едкий дым, сквозь память коммуналок,

Вдоль берегов

Нездешних вод по Крюкову каналу

Скользит любовь.

Рощино

Всё те же сосны, и между домами

Заросший ряской лягушачий пруд,

Лиловый и звенящий комарами

Вечерний воздух — всё как прежде тут.

Всё тот же дом с балконом ненадёжным,

И улицы песчаный поворот.

Уже другой, но столь же осторожный

Крадётся вдоль забора чей-то кот.

Всё та же лень, и чай в простых стаканах

(О, дачная посуда без затей!).

Притушенный жасминовым дурманом

Печной дымок уютней и теплей.

Всё то же всё. И лишь другие дети

Мой давний смех поймали, словно мяч.

И — потеряли. И нашедший ветер

Играет с ним и шепчет мне: «Не плачь!».

«Далёкое лето, то самое лето…»

Далёкое лето, то самое лето,

Где ты улыбаешься мне не с портрета,

Где слёзы легки без хмельного надрыва,

Где все наши лица беспечно-красивы.

Где платья ещё не потрачены молью,

Где сердце ещё не измучено болью,

Где живы друзья, и прекрасное лето

Улыбками юности нашей согрето.

Где мысли о вечном вполне романтичны,

Где все мы талантливы и необычны.

Где нынче проводят, а завтра — встречают,

Где поят на кухне портвейном и чаем…

Где лодки-качели до неба взлетают

И все телефоны ещё отвечают.

Где с лёгкой душой говорят «до свиданья»,

Где нет безнадёжно — последних прощаний.

Где все мы не ведаем нашего часа,

Где в комнатах смеха остались гримасы,

Где слушали Цоя и «Шипку» курили,

И то, --">