Наталья Евгеньевна Горбаневская - Полное собрание стихотворений (1956–1994)

лист        палый.

Как недвижен под дождем        город.

Только пойманный фонарь        бьется.

1958

* * *

Мы согреем холодные стены сарая дыханьем своим.

Мы прославим шершавое сено во многих стихах и новеллах,

А уйдем, и от дома останется пепел, железо и дым.

И деревья с такими листами, как уголь. И ветер, наверно.

Ветер крутит в трубе, и гудит, и ревет, как несытое пламя.

И на сажу ложатся сердито косые захлесты дождя.

Мы простимся на мокром фанерном перроне с сухими глазами.

Пепел по ветру пущен, наверно. И поезд гудит, отходя.

1958

* * *

Я знала: это – чудо,

и знала власть чудес,

но что-то было чуждо,

как сумеречный лес.

Художник неумело

указывал холсты,

сама ж я не умела

проникнуть их черты.

Наутро я проснулась

высо́ко над Москвой,

кругом стена тянулась

холодной мастерской.

И стали мне понятны

полотна на стене –

и полосы, и пятна,

и что́ все это мне.

1959

* * *

Когда смолкают короли,

пред занавес выходит шут,

он вертит пестрой головой,

и он умнее всех.

Когда смолкают короли,

суфлер тетрадку закрывает,

где их священный бред

дословно занесен заранее.

Пред занавес выходит шут,

и он умнее всех,

и вы хохочете ужасно,

чтоб заглушить его.

Давно умолкли короли,

и за кулисами короны картонные на полочках лежат,

и шут пошел к себе домой,

он вертит пестрой головой,

и он умнее всех.

1959

* * *

Ну где же дом, который для меня построил Джек?

И где синица?

Синица в небе, а журавль за морем.

Поди, душа моя, на площадь, попляши,

повеселись, пока фонарики горят.

В конце концов – нужна ли крыша для души?

Синица в небе. И в моих стихах.

В стихах моих поют-свистят синицы

заместо синей птицы.

Поди, душа моя, порадуйся, попрыгай,

ладошкою в ладошку постучи.

Журавль за морем. И в моих стихах

с эпиграфом перевранного Блока.

И мачты ломятся. И птицам плохо.

Поди, душа моя, поди себе, посмейся.

А я отправлюсь в книжный магазин

и мне откроют нужную страницу.

        Вот дом, который построил Джек.

        А это синица.

А где же Джек?

1959

* * *

Стуча копытами по небу,

стуча копытами,

к распластанному Фебу,

стуча копытами,

стуча и бормоча не в тон,

рванусь и расшибусь,

как Фаэтон.

Обломки колесницы погребут, потом отроют,

и им в музеях место уготовят,

но без меня.

Шестая спица в колеснице

моя разгоряченная повадка,

моя – не для небес моя походка

и перенапряженность

до белых пятен на косточках кистей.

О Боже, как занятен

конец иных затей.

1960

* * *

Прости меня.

Мой взгляд с уклоном.

Но я еще взгляну тебе в глаза.

И загляну.

И с перебитым звоном

качнется и сорвется колокольная глава.

На звоннице, на звоннице к малиновой заутрене

звонарь – увы – молчит.

Увы – молчит звонарь.

На звоннице разметанные кудри

и откатившийся, забывшийся, --">