Светлана Васильевна Кекова - Ангелы этого мира

событий тайных, будущего следы.

Вижу я незнакомца с удочкою в руке,

маленького японца с рюмочкою саке.

Вижу я, как стрекозы воздуха ткут парчу, —

и не таясь, сквозь слёзы «аксиос» — я шепчу.

* * *

Ангел смерти сжалился над нами:

мы в конце зимы в последний раз

будем трогать ледяное пламя,

плавить серебро, дробить алмаз.

Будем плакать и молчать некстати,

сложенные крылья развернём…

Облаченье ивы на закате

вспыхнет ослепительным огнём.

И, оторопев от этих вспышек,

дрогнет сердце, и в последний раз

смерть в короне, как Марина Мнишек,

с удивленьем поглядит на нас.

* * *

Что-то говорит на суахили

поседевший за ночь старый клён.

Из-под золотой епитрахили

слышится рыдание и стон:

всем — от муравья и до удода

нужно уходить из этих мест…

И приговорённая природа

прячет слёзы и целует крест.

* * *

Торжественно держат каштаны

созревшие за ночь плоды.

Скитаются рыб караваны

в великой пустыне воды.

Пора нам подумать о вьюгах,

о праведных ризах зимы,

о рыбах в железных кольчугах,

плывущих в объятиях тьмы,

поскольку никто нам не скажет,

где мойры и парки живут

и что они шьют или вяжут

и пряжу какую прядут.

Но как в колебаньях эфира

увидеть мелькание спиц

и ангелов этого мира —

дрожащих от холода птиц?

* * *

Спит мой отец во гробе, спит на цветке роса,

спит в арестантской робе тоненькая оса,

дуб на холме укутан сном с головы до пят…

Ночью, а также утром непоправимо спят

граждане всех сословий — бабочки, светляки,

птицы в одежде вдовьей, камни на дне реки.

Спят существа природы, но, не смыкая век,

бьётся в сетях свободы маленький человек.

Галстук, очки, бумажник, пёстрые рукава —

он это — или бражник «мёртвая голова»?

Нищий он? царедворец? евнух или паша?

висельник? чудотворец? каменная душа?

Что, человек не спящий, хочешь сказать в тоске

солнцу во тьме слепящей, окуню на песке?

Слово твоё, блуждая, плещется, как волна,

прошлое пробуждая от векового сна.

--">