Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер - Кубок

Кубок

«Кто, рыцарь ли знатный иль латник простой,

        В ту бездну прыгнет с вышины?

Бросаю мой кубок туда золотой:

        Кто сыщет во тьме глубины

Мой кубок и с ним возвратится безвредно,

Тому он и будет наградой победной».

Так царь возгласил и с высокой скалы,

        Висевшей над бездной морской,

В пучину бездонной, зияющей мглы

        Он бросил свой кубок златой.

«Кто, смелый, на подвиг опасный решится?

Кто сыщет мой кубок и с ним возвратится?»

Но рыцарь и латник недвижно стоят;

        Молчанье — на вызов ответ;

В молчанье на грозное море глядят;

        За кубком отважного нет.

И в третий раз царь возгласил громогласно:

«Отыщется ль смелый на подвиг опасный?»

И все безответны… вдруг паж молодой

        Смиренно и дерзко вперёд;

Он снял епанчу, снял пояс он свой;

        Их молча на землю кладёт…

И дамы и рыцари мыслят, безгласны:

«Ах! юноша, кто ты? Куда ты, прекрасный?»

И он подступает к наклону скалы

        И взор устремил в глубину…

Из чрева пучины бежали валы,

        Шумя и гремя, в вышину;

И волны спирались, и пена кипела:

Как будто гроза, наступая, ревела.

И воет, и свищет, и бьёт, и шипит,

        Как влага, мешаясь с огнём,

Волна за волною; и к небу летит

        Дымящимся пена столбом;

Пучина бунтует, пучина клокочет…

Не море ль из моря извергнуться хочет?

И вдруг, успокоясь, волненье легло;

        И грозно из пены седой.

Разинулось чёрною щелью жерло;

        И воды обратно толпой

Помчались во глубь истощённого чрева;

И глубь застонала от грома и рёва.

И он, упредя разъярённый прилив,

        Спасителя-бога призвал…

И дрогнули зрители, все возопив, —

        Уж юноша в бездне пропал.

И бездна таинственно зев свой закрыла:

Его не спасёт никакая уж сила.

Над бездной утихло… в ней глухо шумит…

        И каждый, очей отвести

Не смея от бездны, печально твердит:

        «Красавец отважный, прости!»

Всеётише и тише на дне её воет…

И сердце у всех ожиданием ноет.

«Хоть брось ты туда свой венец золотой,

        Сказав: кто венец возвратит,

Тот с ним и престол мой разделит со мной! —

        Меня твой престол не прельстит.

Того, что скрывает та бездна немая,

Ничья здесь душа не расскажет живая.

Немало судов, закружённых волной,

        Глотала её глубина:

Все мелкой назад вылетали щепой

        С её неприступного дна…»

Но слышится снова в пучине глубокой

Как будто роптанье грозы недалёкой.

И воет, и свищет, и бьёт, и шипит,

        Как влага, мешаясь с огнём,

Волна за волною; и к небу летит

        Дымящимся пена столбом…

И брызнул поток с оглушительным рёвом,

Извергнутый бездны зияющим зевом.

Вдруг… что-то сквозь пену седой глубины

        Мелькнуло живой белизной…

Мелькнула рука и плечо из волны…

        И борется, спорит с волной…

И видят — весь берег потрясся от клича —

Он левою правит, а в правой добыча.

И долго дышал он, и тяжко дышал,

        И божий приветствовал свет…

И каждый с весельём «Он жив! — повторял. —

        Чудеснее подвига нет!

Из тёмного гроба, из пропасти влажной

Спас душу живую красавец отважный».

Он на берег вышел; он встречен толпой;

        К царёвым ногам он упал

И кубок у ног положил золотой;

        И дочери царь приказал:

Дать юноше кубок с струёй винограда;

И в сладость была для него та награда.

«Да здравствует царь! Кто живёт на земле,

        Тот жизнью земной веселись!

Но страшно в подземной таинственной мгле…

        И смертный пред богом смирись:

И мыслью своей не желай дерзновенно

Знать тайны, им мудро от нас сокровенной.

Стрелою стремглав полетел я туда…

        И вдруг мне навстречу поток;

Из трещины камня лилася вода;

        И вихорь ужасный повлёк

Меня в глубину с непонятною силой…

И страшно меня там кружило и било.

Но богу молитву тогда я принёс,

        И он мне спасителем был:

Торчащий из мглы я увидел утёс

        И крепко его обхватил;

Висел там и кубок на ветви коралла:

В бездонное влага его не умчала.

И смутно всё было внизу подо мной,

        В пурпуровом сумраке --">