Георгий Астахов , Алексей Елисеевич Крученых , Сергей Митрофанович Городецкий , Михаил Запрудный , Константин Юст - Алая нефть

закате,

надолго познав неверящею Фому;

вернулся б Христос. – не узнают Его улыбку,

дымные пальцы вложат в запеки ран

и тихо оплачут сказку про Золотую Рыбку,

затаив безверье в маске свинцовых румян.

Триполье.

Июль 1919.

Credo

Река не станет пред устьем,

не затихнут буйные вьюги,

коль Красного Петуха пустим

на Востоке, Западе, Юге.

Сделаем глухие тропы

широкой вселенской дорогой;

бросим старуху – Европу

в Днепровские пороги;

северным сияньем нашим

растопим льдины норда;

красным флагом замашем

на самом далеком фиорде.

В студеные избы гренландцев

проведем аппараты Юза

Обнимет индус британца,

немец простит француза.

Впалым взглядом глотая

солнце в багряном восходе,

в далекой фанзе Китая

улыбнется впервые ходя.

Сбросим оковы с негра.

Взбуравим пески Сахары.

В странах вечного снега

нетленные разведем пожары.

Могучим вселенским циклоном

бушует наше восстанье.

Это нам, это нам, непреклонным,

земля – матерью станет.

Баку.

Сентябрь 1920.

С балкона

(эскиз)

Высокие серые кубы

обросли квадратное поле;

в середине – круглые срубы,

точно в храме – престолы.

Дремлют тяжелые ветки

случайной хилой березы.

И в этой каменной клетке

скучилось три обоза.

Отпрягли лошадей сердито,

все – точно обижены;

ткнули их морды в корыта,

наполненные грязной жижей;

потом на вшивых шинелях

обнялись с ласковой дремой

и, мечтая о теплых постелях,

заснули, точно – дома…

Всю ночь громыхали грузы,

двигались ряды солдат.

Москва получила на Юзе:

«Город (имя рек) взят!..»

Баку.

Сентябрь 1920.

Ночные узоры

Низкие облака, разрываясь на мохнатые клочья,

стаями птиц несутся в заезженный путь;

быстрый туман шустрым разухабистым кочи

в западне переулков нижет разбойную жуть.

Парапет моргает на арку работы Кавроста,

не в силах скрыть непростительный свой конфуз;

одинокий Маркс, дрожа от порывов норд оста,

в беспокойном сне мечтает о Коммуне Блуз.

Державный Каспий воет звериным криком,

точно древний Ксеркс отхлестал его бичем;

электрический шар пронырливым тифлисским шпиком

щупает даль холодным скользким лучом.

Вьюжный ветер резвится в замученном сквере,

словно эта ночь для него привычный шарж.

По безлюдным улицам идут на вокзал аскеры,

бросая в осень знойный восточный марш.

Баку.

Сентябрь 1920.

Небесный всполох

Марс швырнул в Нептуна ядром;

тот – ответил гранатой.

Вихрем помчал по небу гром

радугу гулких раскатов.

Круглое Солнце домой понеслось, –

тщетно: лихая комета

ведьмой вскочила к нему на ось,

срывая с хвоста ракеты.

Донес владыке про бунт Уран;

взвыл Юпитер фальцетом

и гневно стегнул голубой океан

снятым с Сатурна браслетом.

Венера, услышав алый взрыв,

к Селене аэро послала;

обе, бриллианты свои зарыв,

закутались с головой в покрывала.

Завесив газом с кошки домов,

перепуганные на смерть звезды

ревмя заревели, что предвечный их кров

алые рушат борозды.

Живо, – раз, два! – собрались в полки,

пошли в бой метеоры,

завязывая на ходу голубые чулки,

к каблучкам прицепляя шпоры.

Что было! Свисты, шипенье бомб,

бури, ураганы, вьюги.

Должно быть, не один медный лоб

сошел с ума от испуга.

Узнал про событья старенький бог

и, кряхтя, вылез из рая;

но, услышав топот миллиарда ног,

сбежал, сокрушенно вздыхая;

и долго сидел на престоле свеем,

читая по служебнику требы.

А Марс чертил по лазури огнем:

«Всем. Бунт в Небе…»

…. На серой Земле небесный всполох

назвали прозой люди

и засели в дома, чтобы дождь не смог

замочить их свинцовые будни…

Нижний-Новгород.

Июль 1917.

В зеленый четверг

1.

Встречали их колокольные звоны соборов;

у нарядных женщин в руках дрожали цветы.

А там, на Подоле, у грязных еврейских заборов,

казаки десятками воздвигали кресты.

Одного за другим ловили во тыне подвалов.

Кричало небо от пощечин и свинцовых плевков.

Целый день во славу лихих генералов

убивал Крещатик рабочих и мужиков.