Геннадий Викторович Жуков - Эпистолы: друзьям моим единственным

Геннадий
ЭПИСТОЛЫ:

друзьям моим единственным.

ЧЕТВЕРТОЕ СЕНТЯБРЯ

Какая темная пора — ночь нарождения на свет.

Еще далёко до утра, и мгла весома и зерниста,

Еще бледнеет силуэт и скорбный профиль органиста,

Еще в ушах стоит трезвон и рокот погребальной стали,

И комья не отгрохотали, а я опять на свет рожден…

Так, значит, снова все сначала: галдеть, талдычить, толковать.

За много лет душа устала одно и то же повторять.

Но, значит, снова я рождаюсь, тысячелетнее дитя,

И повторяю — повторяясь. И прохожу — не преходя.

Еще мгновение вглядеться в лицо уставшему врачу,

Еще услышать: сердце… сердце…

Вдохнуть и крикнуть.

И кричу:

ПИСЬМА ИЗ ГОРОДА. ДВОРИК

…Ты качала,

Ты лелеяла, нянькала глупую душу мою,

Дворовая родня — обиталище тасок и сплетен.

Гей! урла дорогая! мне страшно, но я вас люблю,

Мне уже не отречься. Я ваш. Я клеймен. Я приметен

По тяжелому взгляду, железному скрипу строки —

Как ножом по ножу — и, на оба крыла искалечен,

В три стопы — как живу — так пишу, и сжимает виски

Жгут тоски по иному — по детству чужому…

Я мечен

Этим жестким жгутом, он мне борозды выел на лбу

И поставил навыкат глаза — на прямую наводку —

Чтоб глядел я и видел: гляжу я и вижу в гробу

Этот двор, этот ор, этот быт, эту сточную глотку

Дворового сортира (в него выходило окно),

Склоки жадных старух, эту мерзость словесного блуда…

Я люблю вас и я ненавижу, мне право дано —

Я из наших, из тутошних, я из своих, я отсюда.

Испытателем жизни — вне строп, вне подвесок, вне лонж,

Меня бросили жить, и живу я, края озирая:

Из какого же края залетный восторженный «бомж»

Залетел я, и где же — ну где же! — края того края?

Камень краеуголен… Но взгляд мой, по шару скользя —

Как стекло по стеклу — возвращается к точке начала…

Ну нельзя было в этом дворе появляться, нельзя!

Не на свет и на звук, а на зык и на гук

ты качала…

ПИСЬМА ИЗ ГОРОДА. О СМЫСЛЕ

Зачем, чтоб понюхать цветы — убивают цветы?

Зачем драгоценные листья сжигают в кострах?

В стандартных квартирах какие должны быть мечты?

А что за любовь обитает в стандартных домах?

Зачем виноград, как любовник, ползет на балкон,

А женщина окна завесила влажным бельем?

Зачем же мы Землю одели в стекло и бетон?

И где же нам жить, если мы на Земле не живем?

Зачем ты деревья согнал в ботанический сад

И толстой чугунной решеткой деревья обнес?

И что же ты плачешь, когда чей-то брошенный пес

Бежит за тобой и глядит, будто в чем виноват?

А кошка зачем? Ну к чему тебе чванный тотем,

Что ходит и спит, и слегка согревает судьбу?

Зачем эта кошка? Ну, ей недоступно — «зачем».

Но ты-то зачем из владычицы сделал рабу?

А сколько скопить нужно денег, чтоб выстелить гроб?

А сколько в бездонную душу копеек войдет?

А сколько кормить нужно тело, чтоб выправить лоб

И сделать таким же тугим и большим, как живот?

А, впрочем, зачем? И кому мою радость повем,

Уж если узнаю — на что же мы обречены?

Зачем у тебя только дочь — продолженье жены?

А сын… Где же сын твой? Кому ты расскажешь — зачем?

Зачем же ты куришь всю ночь — аж в квартире темно —

И травишь смущенную душу сырым табаком?

А если зажечь черновик — открываешь окно,

Ну что ж ты не дышишь своим вдохновенным стихом?

Зачем? — говорю я, а время идет и идет…

Окно открываю — восходит туман в синеву…

Я знаю куда — ну конечно же! — вверх и вперед.

И знаю ответ — почему: потому, что живу.

…Так выберем смысл из бессмыслицы и воспоем,

И будем гордиться пред вечностью именно тем,

Что выбрали смысл из бессмыслицы — только зачем? —

И все-таки жили, не ведая — так ли живем.

* * *

Ты ненависть. Тебя я ненавижу,

За то, что ненавидеть ты велишь.

Но в зверя ты меня не обратишь,

Я смерть твою бездарную предвижу.

Я к ненависти ненависть терплю,

Но злобою себя я не --">