Михаил Борисович Туркин - Святой воин-мученик Евгений

Русланчик приказал, поить пленных крепким чаем? (Нет)

За подкопом, с угловой стороны прислонён борт, – (от кузова машины)

его не сдвинешь с места: он врос-вот на стол торт. (шутка)

Тогда, побег отменяется, под ним, – не пролезть…

Да, этот дурак Баха ходит там; спать дай, не лезь!

Над Бамутом, у долины гор-туман стелет лестью;

в овечьей шкуре – волки пробираются, с местью…

На овчинном тулупе притаилась большая моль -

парням предстояло испытать страдания и боль!

Пришло тягостное ощущение, напряжения страха.

С утреца, своей сонной улыбой доконал всех Баха…

Пленных парней вывели на белый свет в конце мая, -

провели их дворами, а цепей с рук и ног: не снимая.

Евгения с солдатами вывели в лес под Бамутом,

он в последний раз поглядел на природу; утром…

Парень не отрёкся Христа, за что поплатился;

потом, долго его Крест на солнце: золотился!

У ублюдков кроме закона гор – нет морали; (Коран)

раз, вы-скот: вас надо унижать, бить, и резать!

Вон там пасётся баран, он как ты – аморален.

Гиви, ножик давай-ему горло надо перерезать.

Нож спецназовский, с гранями острыми, -

он вонзил ему в горло по самую рукоять!

Алая кровь брызнула каплями пёстрыми,

но Евгений не упал, а продолжал стоять.

Магомет резко отделил от шеи его главу:

и, стал трясти ею, и очень громко орать, -

Аллах-акбар, Аллаху акбар-в дар: я зову…

Прими в жертву головы врага-твою мать!

Губы героя бессвязно шептали молитву:

"Господи, спаси меня, и родных сохрани.

Проиграл он в бою, – мы выиграли битву!

Гиви, на голову-надоела, где-то схорони…

****

Вот, душа – белое пятнышко поднялось,

вознеслось, засветившись на всём свете.

В тот момент сердце его матери отнялось:

её сын с другими был зарезан на рассвете!

А сердце её мучилось, кровью обливалось:

сплошь передачи – война в Чечне-в новостях.

Но верой в Бога и чудо: жизнь наливалась…

Потом, похоронка, все казармы тоже в костях!

И, вера в Господа Бога её вновь исцелила,

не дала раньше времени из жизни уйти…

История сына Любови Василь нас зацепила, -

она смогла сына собрать, и правду найти!

Она прошла муки, и немыслимые круги ада

Господь защитил её от бомбёжек, мин; рада.

Но, автор считает, что её защищал сыночек,

из-за кого она не спала беспокойных ночек…

Мать молилась за молодого мальчугана,

того кто напоминал ребёнка-не хулигана.

Был, предан святой вере и службе военной;

она сама стала в какой-то степени пленной!

Мамка Жени была удивлена; бесконечно,

чужие люди приехали: поможем, конечно!

Она подумала, что всё, конец, скоро сгину;

они клонились Кресту, – приехав на могилу.

Женя не подбил танков, не вершил побед;

просто погиб: выбрав смерть, повидав бед!

А, для тех людей – это очень много значит,

огромное душевное; одна женщина плачет.

Как оказалось, её сын тоже погиб в Чечне;

она приехала, увидев Женин образ во сне…

Высокие чины, и священники, и ветераны:

в поле колышет рожь и треплет ветер-раны.

Участник Великой войны снял с себя медаль, (Отечественной)

в его глазах стояли слёзы: он поглядел вдаль.

эта была его фронтовая награда-"За отвагу"

на неё накапал дождь, плащ впитывал влагу…

Положил её бережно на могильный камень, -

присев на одно колено, он на минуту замер.

Мать воина поразилась, какие люди; невмочь!

Старик встал, и бодро зашагал от места прочь.

Все они: бросив всё, к Жени, – душою восприняли;

будто, святые люди Евгения в свой сонм приняли!

Осенью 99-го-известие о смерти убийц, в Грозном;

головорезов убили свои же, их аул встретил грозно.

Мать Жени с благоговением молится на иконку,

под ней кровать, в изголовье видим ещё шконку…

Применять оружие первыми запрещено приказом,

им нужно выстрелить вверх, – закончила рассказом:

На санитарке ехали вооружённые до зубов ингуши,

они обманом вызвали их, – поиздевавшись от души.

Боевики без проблем проехали ещё три блокпоста;

никто из наших не оказал им препятствий, не восстал.

Целый день: сними крестик, от веры своей отрекись:

я хочу, чтобы вы новыми мусульманами, – нареклись.

Вас считают дезертирами, все забыли, стань братом;

тогда, ты будешь воевать наравне со мной и Маратом!

После казни солдат, остались непогребёнными тела:

то было глумление над их душами; но у боевиков-дела!

Голову Жени долго не отдавали, как какую-то сладость, -