Алексей Николаевич Апухтин - Избранное

святынею своею

Могилы той не сторожит,

Лишь, наклонившися над нею,

Угрюмо шепчет ряд ракит.

И есть в окрестности преданье,

Что на могиле страшной той

Пресек свое существованье

Один страдалец молодой.

Однажды в ночь сюда пришел он

И имя Бога не призвал,

Но, адских мук и страсти полон,

Он в грудь вонзил себе кинжал.

И неотпетая могила

Дана преступника костям.

В ней песня слышалась уныло,

И тень являлась по ночам.

Всегда с боязнью и тревогой

Крестьянин мимо проходил, –

И скоро новую дорогу

Труд человека проложил…

10 августа 1854

Москва

«Ты спишь, дитя, а я встаю…»

    Ты спишь, дитя, а я встаю,

    Чтоб слезы лить в немой печали,

Но на твоем лице оставить не дерзали

Страдания печать ужасную свою.

  По-прежнему улыбка молодая

    Цветет на розовых устах,

  И детский смех, мой ропот прерывая,

Нередко слышится в давно глухих стенах!

  Полураскрыты глазки голубые,

    Плечо и грудь обнажены,

    И наподобие волны

    Играют кудри золотые…

О, если бы ты знал, младенец милый мой,

    С какой тоскою сердце бьется,

Когда к моей груди прильнешь ты головой

И звонкий поцелуй щеки моей коснется!

    Воспоминанья давят грудь…

Как нежно обнимал отец тебя порою!

  И верь, уж год как нет его с тобою.

Ах, если б вместе с ним в гробу и мне заснуть!..

    Заснуть?.. А ты, ребенок милый,

  Как в мире жить ты будешь без меня?

Нет, нет! Я не хочу безвременной могилы:

Пусть буду мучиться, страдать!.. Но для тебя!

  И не понять тебе моих страданий,

    Еще ты жизни не видал,

    Не видел горьких испытаний

  И мимолетной радости не знал.

Когда ж, значения слезы не понимая,

  В моих глазах ее приметишь ты.

Склоняется ко мне головка молодая,

И предо мной встают знакомые черты…

  Спи, ангел, спи, неведеньем счастливый

  Всех радостей и горестей земных:

    Сон беспокойный, нечестивый

    Да не коснется вежд твоих.

    Но божий ангел светозарный

    К тебе с небес да низойдет

    И гимн молитвы благодарной

К престолу божию наутро отнесет.

5 сентября 1854

Санкт-Петербург

Тоска

Вижу ли ночи светило приветное

Или денницы прекрасной блистание,

В сердце ласкаю мечту безответную,

Грустную думу земного страдания…

Пусть бы сошла к нам уж ночь та угрюмая

Или бы солнце на небе сокрылося,

Ропот сердечный унял бы я, думая:

Так что и счастье мое закатилося…

Так же, как мир ночью мрачной, безмолвною,

Сердце оделося черною тучею,

Но, как назло мне, величия полные,

Шепчутся звезды с волною кипучею…

Невыразимая, невыносимая

Давит тоска мою душу пустынную…

Где же ты, прелесть мечтаний любимая?

Люди сгубили тебя, неповинную.

Завистью черной, насмешкой жестокою

Ожесточили они сердце нежное

И растерзали навек одинокую

Душу страдальца рукою небрежною.

10 сентября 1854

Поэт

Взгляните на него, поэта наших дней.

  Лежащего во прахе пред толпою:

    Она – кумир его, и ей

  Поет он гимн, венчанный похвалою.

    Толпа сказала: «Не дерзай

Гласить нам истину холодными устами!

Не нужно правды нам, скорее расточай

    Запасы льстивых слов пред нами».

    И он в душе оледенил

    Огонь вскипающего чувства

  И тот огонь священный заменил

    Одною ржавчиной искусства;

    Он безрассудно пренебрег

    Души высокое стремленье

И дерзко произнес, низверженный пророк,

    Слова упрека и сомненья;

    Воспел порочный пир палат,

    Презренья к жизни дух бесплодный,

    Приличьем скрашенный разврат,

И гордость мелкую, и эгоизм холодный…

    Взгляните: вот и кончил он,

И, золото схватив дрожащею рукою,

  Бежит поэт к бесславному покою,

    Как раб трудами изнурен!

    Таков ли был питомец Феба,

    Когда, святого чувства полн,

    Он пел красу родного неба,

    И шум лесов, и ярость волн;

    Когда в простых и сладких звуках

    Творцу миров он гимны пел?

    Их слушал раб в тяжелых муках,

    Пред ними варвар цепенел!

    Поэт не требовал награды –

    Не для толпы он песнь слагал:

    Он покидал, свободный, грады,

    В дубравы тихие бежал,

    И там, где горы --">