Владимир Романович Максименко - Конь метамодерна

свою рабскую шарманку.

С нами Егор Летов, Юра Хой и Лида с Гнойным,

Вот они выстроились в рядик стройный,

Как Энгельс с Марксом и вождём социализма.

На хуй и на пики всех пиздливых конформистов.

Я вечно распыляюсь об абстракциях,

Ведь мир конкретики — какая-то хуйня,

Где даже новорожденный уже под санкцией,

А народ совсем давно привык к плетям.

Скоро всё всех заебет, и грядет восстание —

Потомок Ван Хельсинга уже едет в Трансильванию.

***

Стебные стихи — вершина творческого бунта,

Только лишь он способен свергнуть мировую хунту:

Бандитская планета или улица разбитых судеб.

Я, принесенный в жертву, умру зажатым между грудей

Ради амбиций чувачка, что по-детски хочет замок,

Но вот войти туда нельзя без белых тапок.

Высшее благо человека — это выбрать себе смерть

И до того момента вечно танцевать и петь,

Пока другие плачут из-за всякой вселенской хуеты,

А сквозь века поэты путем алаверды

Проповедуют народам про реальность обезумевшую.

Боже, малыш, как же мне наскучило

Болтаться в вареве из потомков Пандемония.

Словно ребенок, что живет в наркопритоне,

Я повседневно слышу нарастающие стоны —

Ебут цивилизацию ядерным дилдоном.

***

Хваленая американская дерьмократия

Привела к тому, что во главе стран сидят долбоёбы,

Где один еблан поздравляет другого со взятием

Города, а если точнее, с убийством кучи народа.

Они же все просто тупые и продажные педовки:

Пока солдаты гибнут, Макрон хавает попкорн,

А в резиденции Олафа шлюхи гоняют его бестолкового.

Уроды в своих целях толкают нам горящие путевки

Прямиком в ад, в отель Дит, где все ал ин клюзив,

Ну а они пока сами на ковидных вечеринах затусят.

Байден, Джонсон, Зеленский и Путин —

До их игры в царя горы нам должно быть до пизды,

Торгуют смертью со вкусом тутти фрутти,

Окститесь, люди, почему же нам не до пизды?

***

Мой сокровенный фетиш — её уродства,

Каждый изъян в моей кузне создаётся,

Люблю её пупочные и паховые грыжи.

Она зона, а я в ней словно Рыжий,

Опасный путь, но артефакты того стоят.

Мой сон рождает чудище — я Гойя.

Обожаю кривизну её позвоночника,

Он так же прекрасен, как тело срочника,

Что только что попал под обстрел.

В фиолетовых рунах на теле истину узрел;

Вывихнутые руки и вывихнутые ноги,

Раздвинув их, я усну в ней, как в берлоге.

Она кричит, но то явно вопль счастья,

Забиваю кляпом разинутую пасть я.

Всё растет моя ментальная ухабина,

Пока так измываюсь я над своею анимой.

***

Кризис в мире, кризис дома, кризис в сердце.

Бухаю так, как никогда не смог бы Ельцин,

Ласково шепчет мне на ушко этанол:

«Кто не согласен с тобой, тот нахуй пошел».

Обстипация мыслей доведена уж до абсурда,

Мертвичину таланта скрывает дамская пудра,

Словно Ленин, труп на всеобщем обозрении,

Я разлагаюсь, и газами выходят всякие стремления.

В детстве думал, к двадцати стану миллионером,

На деле создаю пролежни на родительской шее,

Проживаю жизнь, как по заказу родичей

И делаю это с привкусом бесконечной горечи.

***

В моих буднях всё меньше угара

И всё больше думерской тоски,

Жизнь в принципе — игра в еблана,

Где главный будет приз —

Отцовский праздный подзатыльник

И благодарность за пиво.

Буду спать, пока не зазвонит будильник,

Да с морфеем беседовать мило,

Ну а он не сработает, если его не --">