Анатолий Фёдорович Жариков - Обращение камней

***

Киряет с няней, осени листы,

как сказки прошлого, загадочно просты,

в окрестностях чума, вакцины нет ещё,

пей, слушай сказки, плюй через плечо.

Стихи идут, как на Париж – ура! –

казаки Платова с победой новой.

И жалоба – с гусиного пера –

блаженного о тайне Годунова.

***

Под карнизом новая птица живёт,

новый год и у яслей другой президент.

Только в древние рифмы играет поэт

и в пустые слова – идиот.

***

Дождь. Пугающие тормоза,

шум насоса в полуподвале,

свет двоится, ползёт в глаза,

как с экрана реклама о сале.

Как матрёшка, слоистая ночь

обступила и давит на плечи.

Стол. Окно. И неясные вещи.

Вечность. Холод. И дальше, и проч.

Мозг в горячке распишет сюжет

всеспасенья, и тени от света

отрекаются. Сигарета

в сто свечей воспаляет рассвет.

***

В программе истины и зла,

распада разума и бреда

играет скрипка, вторит следом

органа медная волна.

Как сон во сне,

избывно шаток,

на плащанице на стене

химерной плоти отпечаток.

Постель разбросана. За ставнем,

как поцелуй, встаёт звезда.

–Ты строчки нашептала Анне

любви и смерти?

–Да…

***

Ух мороз! Не ходи в дураки,

вдоль реки и ни взад, ни прямо,

на глазах у людей синяки

и никто не подаст, право,

только с голоду, как с тоски,

как с моста да на дно реки…

И перчатку с левой руки

надевает на правую.

***

Нас много, нас, быть может, до фига

на климаксом разваленной Пангее,

старушке, знать, невмоготу строгать

героев стало, и рожает геев.

Без памяти на красный глаз Земля

летит, сдирая полюса, как шины.

У нас нет слов ни для любви, ни для

молитв, ни прочей матерщины.

***

Восток открывает свой плазменный глаз,

и светлую бездну – звёздная скрипка.

Мы смотрим на формулу жизни с улыбкой,

и формула смерти с улыбкой – на нас.

***

Бог сотворил нас. И проходит ночь,

день, века переставляют бычьи ноги.

Бог терпелив, проходит ночь,

день. Бог ищет в нас свою дорогу к Богу.

***

Он был, провисали плоды на деревьях,

и там, где на камень, довольный, садился,

рождались источники, звери и птицы,

и солнце по кругу сверялось со временем.

Он лес насадил и в нём заблудился,

но, веруя в свет, потирая ладони,

себе говорил, что твореньем доволен,

и первые звёзды светились, как лица.

Он много умел, но хотелось немногого,

он был всемогущ, но хотелось быть слабым.

А жизнь протекала, живительным слогом

он трогал то стих, то музыку, то бабу.

И так продолжалось от века до века,

и так забывалось от слова до слова,

и так он был богом и мыслил сурово.

Пока не придумал себя – человека.

***

Мама!

Твой сын до сих пор на улице.

Часы на башне пробили двенадцать.

Ушла малярия, ссутулившись,

вырезали аппендикс,

Россия вступила в НАТО.

С любовью, как и с революцией,

ни хрена не вышло,

но я выздоровел совсем,

потому как у времени поехала крыша:

десять,

девять,

восемь…

***

Просыпается рассвет,

открывает город окна,

в каждое помещик Фет

смотрится весёлым оком.

В галстуке функционер

учит речь «мывампоможем»,

милый милиционер

зачищает мир по роже.

И в народ налоговик,

как индус в нирвану, входит,

и с экрана новый фиг

поздравляет с новым годом.

Выжатый пенсионер,

бомж на лавке под газетой,

чёрный облак, белый сквер

вспоминают божье лето.

Визги девок, виски, джин,

тело белое в экране.

Зарифмованная жизнь.

Кто Вы – бог или засранец?

***

Не возвращайся в свой подъезд,

обласканный гвоздём и тушью,

там Вася Пете шлёт привет

в словах, запазуху дерущих.

Возьми свой посох или кий,

за одичавшей псовой стаей

иди и слово от Луки

сверли, слова переставляя.

А всё равно под вечер, в ночь

найдёшь разбитую ступеньку,

посмотришь на жену и дочь

тоскливыми глазами Стеньки.

А тень твоя, неверный след,

ещё скользит подъездом шатким.

И, слава богу, бога нет

на грязно вымытой площадке.

***

Давай проснёмся на аллее,

где не свистят в три пальца раки,

не гадят волки и олени,

и где слоны сломали лавки.

Зимою холодно и в три уже темно,

и памятник всё больше каменеет;

где всё мы растеряли, и давно,

давай проснёмся на аллее.

Как в девятнадцатом, сребристый свет

на ели и уже поддаты еле

влюблённый Пушкин, грустный Фет…

Давай с тобой проснёмся на аллее.

***

Господи, на все века окрест

тёмного и будущего света –