Георгий Иванович Чулков - Мария Гамильтон

Георгий Иванович Чулков Мария Гамильтон

Мария Гамильтон

Предисловие

Мария Гамильтон (Hamilton) принадлежала к одному из древних и знатных шотландских семейств. Вероятно, можно установить ее родственные связи с тем герцогом Гамильтоном, который окончил дни свои на плахе, как роялист, вскоре после казни Карла І-го. Возможно, что героиня поэмы, фрейлина Екатерины, супруги Петра, приходилась племянницей известного боярина Артамона Матвеева, женатого на шотландке Гамильтон. Появилась леди Мария Гамильтон в свите государыни около 1713 года. У царя была любовная связь с прекрасной леди. Известна также дата трагической смерти Марии Гамильтон – 14 марта 1719 года.

Вокруг имени этой загадочной иностранки сложилось немало легенд, противоречивых и темных. Ее память оскорблена грубыми и страшными подробностями ее преступления. Однако, достоверность этих сообщений сомнительна: в ее деле были лжесвидетели. Нельзя также забывать, что орудием тогдашнего судопроизводства была пытка.

Автор поэмы предупреждает благосклонных читателей, что у него не было задания воскресить быт эпохи и восстановить внешнюю историческую правду. Поэтому автор надеется, что читатели великодушно извинят ему некоторые исторические неточности и анахронизмы.

21 марта 1920 г.

I.

Три розы серебристо-белых

И золотое сердце… Так

Судьбой начертаны пределы

Любви твоей. И вещий знак

В веках волнует мир подлунный…

Твой герб, Мария Гамильтон,

Певцы поют. И голос струнный

Тревожит замогильный сон.

Так на гербе – кровавом поле – –

Не увядает белый цвет.

И смысл таинственной юдоли

Пусть нам поведает поэт.

II.

В горах Шотландии счастливой

Ты родилась и там жила,

Но вот судьбою прихотливой

Ты к нам заброшена была.

О, леди Гамильтон, ужели

Иного не было пути?

Ужели ты без тайной цели

Решила жребий свой нести,

Нет, верю, жертва неслучайна

Твоей любви и красоты,

И жизнь твоя – как Божья тайна

У заповеданной черты.

III.

На Север дикий, Север хмурый

Пришла ты темною тропой, –

Среди красавиц белокурых

Была ты падшею звездой.

Об этом знаю я преданье,

Но что преданья и слова,

Когда любовь – воспоминанье

В душе моей еще жива!

Ты и в падении – кометой

Горишь над миром в высоте.

Свободна ты. Ведь только это

Ведет к божественной мете.

IV.

Печален был твой взор туманный,

Когда была ты на земле.

Твои улыбки были странны

Для нас, коснеющих во зле.

Я помню, как лучи сияли

Из-за тумана синих глаз.

Когда мы все, смутясь, читали

О новых празднествах указ.

И помню, угасал невольно

Наш буйный и угрюмый спор.

И было страшно, было больно

В твоем лице читать укор.

V.

Кто я, что помню все, что было?

Ведь два столетия прошло

С тех пор, как тайну ты открыла

И жертвой оправдала зло…

Не спрашивай. Молчи. Не знаю,

Когда я жил и как я жил.

Я только верю, знаю, чаю,

Что все восстанем из могил.

Не будет времени, Мария!

Нас позовут на страшный суд…

Самодержавная Россия!

Ты слышишь? Ангелы поют…

VI.

И ты, о самодержец властный,

Предстанешь пред Судьей миров.

Ужели будем безучастны,

Когда услышим трубный зов!

В миг развернет ужасный свиток

С мечом архангел. Судия

Узрит бесстрастно запись пыток

И казней злых… Но бытия

Самой державы не измерить…

На крыльях времени спеша,

Летит в безверии и в вере

Ее безумная душа

VII.

И молвит царь: «За все отвечу

Моей державной головой.

Ты видишь, Судия, предтечу

Твоей премудрости святой.

Ужасных судорог личину

Недаром на лице ношу.

Господь! за русскую равнину

Смиренно у Тебя прошу,

Я поднял этими руками

Ее из бездн до высоты.

Я вел бескрестными путями

На крест ее – туда, где Ты».

VIII.

Мне снилось: пал я, слыша трубы

И песню херувимских сил.

И возглас прогремел сугубый

Над зевом рухнувших могил.

Я трепетал, когда смешались

Земля и звезды, прах и твердь;

Когда внезапно сочетались

Душа и плоть, любовь и смерть.

И облак красный скрыл мгновенно

С державой мировой царя:

Все то, что тленно, что забвенно,

Сожгла надмирная заря.

IX.

Не мне, не мне косноязычно

Рассказывать о страшном сне,

Где все сплелося необычно

Вверху, --">