Наталья Гончарова - Космическая Илиада

Наталья Гончарова Космическая Илиада

Космическая Илиада

Одинокий космический странник,

Отдаленных галактик изгнанник,

Отгоревшей звезды Белый карлик,

Как плащом укрываясь в Туманность,

На надежном плече Ориона,

Погибая, нашел утешенье,

Истекающих лет сожаленье.

Перед вечностью царств Персефоны,

Принимая материи тленность,

Хрупкой жизни конечную бренность,

Неизбежности горькую данность,

Что грядет, ни на что не взирая,

И тихонько свой век доживая,

Охлажденное сердце спасая,

Руки страха к огню простирая,

Согреваясь от братьев Атлантов,

Раскрасневшихся космоса углей,

Из самой черноты преисподней,

И раскрашенных в цвет Амарантов,

Что растут на далекой планете,

Над ночным небосводом которой,

Орион — безрассудный охотник

Из безумной любви к Андромеде

Жаркой страсти слепое дыханье

Расточает, роняя кометы.

Млечных пастбищ сады обгоняя,

Пролетая со скоростью света,

Осыпая с небес персеиды,

Что сгорят, в темноте пролетая,

Над землей, где растут Амаранты,

Самоцветов живые гиганты.

Где луна — диск грошовой монеты,

Как прожектор небесного света

Для людей, что живут на планете,

Одиноком небесном ковчеге,

На затерянном каменном бреге.

Звездной пыли немые потомки,

От божественных копий обломки,

И глядят на поникший половник,

Мечт, несбывшихся, грустный виновник,

Поглощенных земными страстями,

Ценность звезд, измеряя морями,

Нарекая земли маяками,

А себя, представляя Богами.

И не видя космической драмы,

В глубине бесконечной вселенной,

Как бесстрашный и дерзкий охотник,

Орион на ночном небосводе,

В главной партии пьесы нетленной,

Где Плеяды кружат в хороводе,

Чужих горестей, не замечая,

В бессердечном и юном забвенье,

Мимолетности жизни мгновенье.

Но грустит на плече Ориона

Белый карлик как Белый старец,

Вновь невинен как Белый агнец,

Помня, что его ждет Персефона

Тихо просит конца приближенье,

И услышав, беззвучных, стенанья,

Черной мантией, смерть укрывает,

Жизни свет собой поглощает,

Белый карлик во тьме угасает.

Неизбежное строк завершенье

Заурядной космической драмы,

Что в основе всего Мирозданья.

Алконост

Город — призрак и город — печали,

Ты Алконост заснеженной дали.

Ты ладья моей маленькой доли,

Молчаливой и горькой юдоли.

В ледяной и прозрачной купели,

Снежных пустошей дом свиристели.

Там где вьюги — зимы менестрели,

Белой вечности злые метели,

Поют песни беззвучной печали,

Укрывая снегами постели,

Где река спит в земной колыбели.

Творец

Остывший солнца диск, внезапно упадет

В прожорливое брюхо немого великана.

И ночь печальной тенью обоймет,

Столкнув земную сферу на дно глубокого кармана.

Там звезды, будто хлеба крошки

Там тихо сидя у окошка

Творец вселенной с клубком земною пряжи

Судьбы людской узор неспешно вяжет

И нить в руках, касаясь спиц, в тот час же исчезает

В земную пыль планиды превращает.

Писатель в самиздате, будто бос и наг…

Писатель в самиздате, будто бос и наг,

Иль только в рубище из испещренных текстом листьев.

Он странник, безымянный путник и всеми позабытый маг,

С уставшим и ненужным скарбом рукописей пожелтевших.

Хранитель осени и отслуживших срок иголок от хвои,

Страж памяти, гвоздик и васильков отцветших.

В отчаянном желании, чтобы его воспоминания стали как твои.

Без сонма критиков и штата редактуры,

Гранящих грубый камень слова и потерянного смысла.

Обрывки фраз, осколки звуков давно забытой струнной партитуры.

Падение вверх и вниз отчаянное восхождение, и бег по кругу

В бессмысленной надежде обрести утраченное вдохновение,

Чтобы пера дыханьем оживить остывшее мгновение.

Печатью вечности скрепить, огонь иллюзии

от сердца к сердцу передать огонь иллюзии друг другу.

Кирпич хранит лишь образов размытых очертаний…

Кирпич хранит лишь образов размытых очертаний,

Где улицы полны утраченных воспоминаний.

О том, что сказано или не сказано за сотню лет

От них осталось только звезд мерцание,

Да тишина проулков принявший немой обет.

Где одинокой лампы тусклый свет

--">