Джули Мёрфи - Пышечка

три раза я тебя тоже слышал.

Во всем теле начинает покалывать. Я не вижу его, пока он не открывает дверь пошире, чтобы впустить меня. Полоса уличного света падает ему на лицо: на подбородке и щеках – свежая щетина, словно перца сыпанули. Это символ свободы. Занятия в школе Бо – пафосном католическом заведении со строгим дресс-кодом – закончились в начале этой недели.

Автомобиль у меня за спиной с рычанием газует, и я вбегаю внутрь. Пара секунд – и глаза привыкают к полумраку.

– Извини, что опоздала, Бо, – бормочу я.

Бо. Слово мячиком подпрыгивает у меня в груди, и мне это нравится. Мне нравится завершенность таких коротких имен. Они как бы говорят: «Да, я уверен».

Внутри меня поднимается горячая волна, и жар заливает щеки. Я провожу пальцами по челюсти и чувствую, как обмякают ноги.

Правда такова: я по уши втюрилась в Бо в первую же встречу.

Его непослушные каштановые волосы в идеальном беспорядке топорщатся на макушке. В красно-белой форме он выглядит нелепо, точно медведь в пачке. Рукава синтетической рубашки плотно обтягивают его предплечья, отчего я поневоле задумываюсь, как много общего у его бицепсов и моих бедер. (За исключением способности отжиматься.) Из-под ворота у него выглядывает тонкая серебряная цепочка; губы, как всегда, красные благодаря его нескончаемому запасу леденцов с искусственными красителями.

Он протягивает ко мне руку, будто хочет обнять.

Я делаю глубокий вдох…

…И выдыхаю, когда он тянется ко мне за спину, чтобы защелкнуть дверной замок.

– Рон болеет, поэтому сегодня тут только мы с тобой, Маркус и Лидия. Видимо, ей сегодня перепала двойная смена, так что имей в виду.

– Ага, спасибо. Ну что, со школой покончено?

– Ага, никаких больше занятий.

– Мне нравится, что ты называешь уроки «занятиями». Будто ты уже студент и ходишь только на пару часов в день, а в остальное время дрыхнешь на диванчике или… – Я вовремя спохватываюсь. – Пойду брошу вещи.

Он сжимает губы в тонкую линию и почти улыбается.

– Давай.

Я ухожу в комнату отдыха и запихиваю свою сумочку в шкафчик.

Я, конечно, далеко не из тех, кто умеет хорошо и складно говорить, но то, что извергает мой рот в присутствии Бо Ларсона, не назовешь даже вербальной диареей. Натуральный словесный понос. Какая мерзость.

Мы познакомились в один из его первых рабочих дней. Я протянула руку и представилась:

– Уиллоудин. Кассирша, фанатка Долли Партон, местная толстушка. – Я подождала ответа, но он молчал. – В смысле список моих достоинств этим не ограничивается, но…

– Бо, – сказал он сухо, но губы его при этом растянулись в улыбке. – Меня зовут Бо.

Он сжал мою ладонь, и вереница воспоминаний, никогда не бывших явью, пронеслась у меня в голове. Вот мы сидим в кино и держимся за руки. Вот идем вместе по улице. Вот сидим в машине…

А потом он отпустил мою руку.

Тем вечером я вновь и вновь проигрывала в голове подробности нашего знакомства и поняла, что он не поморщился, когда я назвала себя толстушкой.

И мне это понравилось.

Слово «толстый» вызывает у людей неловкость. Но ведь при встрече первым делом замечают мое тело. Толстое тело. Точно так же я сама обращаю внимание на чьи-нибудь большие сиськи, блестящие волосы или костлявые коленки. И про все это можно говорить, однако, когда произносишь вслух «толстая» (а как еще меня описать?), люди бледнеют и поджимают губы.

Но я такая. Я толстая. Это не ругательство. Не оскорбление. Во всяком случае, я его употребляю в другом смысле. А потому предпочитаю сразу озвучить этот факт и закрыть тему.

Два

Я надраиваю прилавок, когда в «Харпи» входят двое парней и девушка. Работы так мало, что, кажется, скоро я сотру эмаль.

– Что будете заказывать? – Я не поднимаю глаз.

– Бо! Разыгрывающий защитник «Бульдогов „Святого Креста“»! – сложив руки рупором, провозглашает один из парней тоном спортивного комментатора.

Поскольку Бо не появляется, оба парня начинают скандировать его имя:

– Бо! Бо! Бо!

Девушка, стоящая между ними, закатывает глаза.

– Бо! – кричит Маркус. – Выходи уже, а то твои дружки никак не заткнутся.

Бо выходит из кухни, запихивая в задний карман форменный козырек, и скрещивает руки на накачанной груди.

– Привет, Коллин, Рори, – говорит он.

Затем кивает девушке.

– Эмбер.

Он облокачивается на прилавок позади нас, увеличивая расстояние между собой и своими приятелями.

– Как вас занесло в этот район?

– На экскурсию --">