Камилла Пэган - Я в порядке, и ты тоже

коже тоже было не больше, чем тогда. На череду разочарований среднего возраста намекали только темные полукружья под глазами.

– Она вчера закончилась.

Я уставилась на мужа.

– И ты решил сказать мне об этом только сегодня утром? – Я могла бы выйти в магазин до того, как проснутся дети.

– Пенелопа, я сказал тебе об этом на прошлой неделе, – ответил он, и, поскольку он назвал меня полным именем, я поняла, что он оскорблен. – Помнишь?

Я не помнила.

– У меня не было возможности напомнить тебе еще раз вчера вечером, потому что к девяти часам ты вырубилась, – добавил он.

Да, да, я вырубилась, потому что предыдущей ночью вставала в два часа, чтобы поменять Майлзу мокрые простыни. А за ночь до этого мне пришлось почти час пялиться в потолок, размышляя о том, что сделать с потолком, чтобы не казалось, что мы спим в нескольких футах от луны. Когда мы покупали этот дом, наш риелтор назвал это крупнопористым потолком. Санджей купил респиратор, раствор в виде спрея и специальный инструмент и восемь минут простоял на складной лестнице, закинув голову назад, прежде чем отказался от этой затеи. Мне пришлось найти кучу всяких мастеров – мастера по стенам, мастера по крыше и мастера для стрижки лужайки, а еще, для ровного счета, галлон краски. Четыре года спустя Санджей все еще клялся, что собирается взяться за потолок, я же принципиально отказалась делать это сама. Между тем всякий раз, просыпаясь, я находила на краю кровати крошки пластика.

Санджей исчез. Я была готова выругаться (себе под нос, чтобы дети не услышали), когда он появился вновь и бросил мне пачку детских влажных салфеток.

– Вот, – сказал он, когда салфетки со свистом пролетели мимо меня и ударились о шторку душа.

Я наклонилась, чтобы взять их, мимоходом сверкнув глазами на Санджея. Я признавала, что такое поведение рано или поздно приведет к разладу в наших супружеских отношениях. Но он присутствовал при родах, и тем не менее нам удалось зачать второго ребенка. Да.

– Их нельзя смывать в туалет, – отметила я.

– Но это гигиеничнее, чем туалетная бумага, – сказал Санджей. – Это доказано исследованиями.

Санджей Лагари Кар, святой покровитель бесполезных мелочей.

– Спасибо, – сказала я.

Он пожал плечами. Потом бросил в кучу свое белье и шагнул под душ.

Минуту я сердито смотрела на шторку, а потом взглянула на лежавший у моих ног телефон. У меня оставалось семнадцать минут для того, чтобы приготовить детям ленч, чтобы они смогли взять его с собой в лагерь, одеться, прихорошиться и выскочить за дверь… «Навсегда», – на секунду, постыдную секунду, подумала я, прежде чем прогнать эту мысль из своей головы.

Я собиралась быстренько ополоснуться, но теперь мне пришлось бы либо согласиться с тем, что Санджей не выйдет отсюда до тех пор, пока я не уйду, либо столкнуться с его реакцией на мою просьбу оставить немного воды в озере Мичиган.

Я побежала обратно в спальню и натянула платье. Я как раз разминала мышцы на плечах, пытаясь застегнуть молнию, когда в спальню вошел оживленный Санджей, обернутый полотенцем.

– Как я выгляжу? – спросила я. В девять у меня было назначено совещание с начальницей, Иоландой, и я выбирала между платьем и брючным костюмом банковского кассира.

Сев на кровать, Санджей окинул меня взглядом.

– Ты замечательно выглядишь, – сказал он, но я была почти уверена, что его глаза не поднялись выше моих колен.

Я вздохнула. Моя ближайшая подруга Дженни называла Санджея «Вещь № 3». Если бы это был кто-то другой, а не Дженни, я бы обиделась. Конечно, кто бы знал, что иногда я на самом деле воспринимала мужа как своего третьего и, возможно, как самого нелюбимого ребенка. Теперь я тоже называла его «Вещь № 3», впрочем, только в разговоре с Дженни.

В любом случае Мэтт, ее муж, тоже не был идеалом. Поскольку бо́льшую часть своего детства я провела без матери и была воспитана отцом, проводившим больше времени на работе, чем дома, я бы никогда не смогла смириться с тем, что Мэтт все время находится в разъездах. Но Дженни говорила, что очень любит его, что охотно мирится с этим, даже если время от времени чувствует себя заброшенной. Вот почему хорошо иметь подругу, с которой можно всем поделиться, – это дает тебе возможность обозреть чужую жизнь с высоты птичьего полета. Что, в свою очередь, напоминает о том, что все твои несчастья – это твой выбор.

По правде сказать, иногда я размышляла о лучшей доле. В браке Дженни была куча всего, чему --">