Ладо (Владимир) Леванович Мрелашвили - Кабахи

Ладо Мрелашвили КАБАХИ

РОМАН

Книги первая и вторая

Книга первая

Глава первая

1

С тремя саблями промчался Авазашвили: скосил по пути справа и слева два ряда гибких прутьев, привязанных к невысоким кольям, достал, вытянувшись в стременах, до кольца на столбе, сбил его с крюка — кольцо со свистом взлетело в воздух, — снес на полном скаку, словно дыню со стебля, голову глиняной кукле и в дальнем конце поля круто повернул взмыленного жеребца.

Стадион дружно захлопал. Восторженный гром прокатился над полем, ударился о древнюю ограду замка Патара Кахи и, обрушившись с горы, затерялся в Алазанской долине.

Фыркали и ржали лошади.

Гикали всадники. Звенели шашки.

Гнулись луки, пела тугая тетива, и в этом разноголосом гаме волнение состязающихся передавалось зрителям, боевой азарт постепенно охватывал их.

Справа, у края поля, выстроились хевсуры, приехавшие на своих горских конях из Вероны и Серодани, из Баканы, из Корубани и из Верхней Ахметы. Пестрели украшенные разноцветными бусами и блестками, расшитые крестами рубахи домотканого сукна, унизанные бисером сафьяновые ноговицы. Пояса стройных, плечистых молодцов украшали клинки твердейшего закала — «давитперули» и «гвелиспирули», «горда» и «франгули». На плече у каждого висел маленький круглый щит, кованный в Гунибе или в Ботлихе.

С гордым видом стояли хевсуры из рода Гогочури и Ара- були, Чинчараули и Ликокели, Кетелаури и Нарозаули. Они только что закончили головоломную хевсурскую скачку среди скал и пропастей Цив-Гомборского хребта и теперь любовались игрищами, выглядывая друг у друга из-за спины.

Так уж заведено у хевсуров: даже в открытом поле никогда не выстроятся они плечом к плечу, непременно станут один позади другого, потому что так заповедала им мать-природа: на узкой горной тропе двоим в ряд никак не пройти — только гуськом.

Среди горцев нет наездников, равных хевсурам.

Встретишь иной раз в горах хевсура — едет на своей лошадке смело и бесстрашно — носки пестрые, шапка набекрень, и горя ему мало, а посмотришь на утесы да на обрывы, глянешь, куда ступило копыто его коня, и волосы встанут дыбом. Жутью пробирает от каменного жестокого взора неоглядных, вставших стеною скал, бездонных провалов. А хевсур трусит себе легкой рысцой и напевает:

Ты свяжи носок мне пестрый,

Гарусный да шерстяной!

Возле рва с водой, через который переносятся всадники, разместились нижне- и верхнеалванские, заперевальные и цоватушины, чабаны с эйлагов горы Борбало и из ущелья Гомецари. Скинув бурки, железной рукой натягивая поводья, они укрощают своих горячих тушинских жеребцов. Неутомимые странники, днем и ночью рыскают они по горным пастбищам без путей-дорог, среди утесов и ущелий, и непомерно развитые мышцы их ног едва вмещаются в узкие галифе; черные чохи с серебряными газырями, обтягивающие могучие плечи, кажется, вот-вот лопнут по швам; маленькие шапочки лихо сдвинуты на ухо.

Оставив свою Панкисскую долину, явились сюда кистины с зеленых лугов Дуиси и Джохолы; они прихватили с собою и земляков из Омало, с верховьев Алазани. Гарцующие на фыркающих и ржущих кабардинцах, гордые своей посадкой и статью горбоносые молодцы ястребиным взором из-под густых золотистых бровей озирают спортивное поле.

Пшавы из Лапанкури смешались с телавцами, а все остальное пространство вплоть до площадки для борьбы занято коренными долинными кахетинцами из Кварели, Гурджаани и Ахметы.

А стадион гудит, сотрясается, гикает и ухает. Подбадривает ловких и проворных, провожает насмешками с поля неудачливых:

— Размазня!

— Мозгляк!

— Тебе бы не саблю, а салфетку в руки!

— Вот дурачок! Улепетывай поживее с поля!

И пристыженный парень, повесив голову, волоча ноги, скрывается --">