Даниэль Дефо - Радости и горести знаменитой Молль Флендерс (пер.П. Канчаловский)

Даниэль Дефо РАДОСТИ И ГОРЕСТИ знаменитой Молль Флендерсъ,

которая родилась въ Ньюгетѣ и въ теченіи своей шестидесятилѣтней разнообразной жизни, не считая дѣтскаго возраста, была двѣнадцать лѣтъ проституткой, пять разъ замужемъ (причемъ одинъ разъ за своимъ братомъ), двѣнадцать лѣтъ воровкой, восемь лѣтъ, какъ преступница, въ ссылкѣ въ Виргиніи и, наконецъ, разбогатѣвъ, стала жить честно и умерла въ покаяніи; написано по ея мемуарамъ

Даніэлемъ Де Фо.

НАПИСАНО ВЪ 1683 ГОДУ.

I Мое дѣтство и воспитаніе у одной доброй, старой няни

Мое настоящее имя такъ хорошо извѣстно въ архивахъ и спискахъ Ньюгетской тюрьмы и суда присяжныхъ въ Лондонѣ и, кромѣ того, съ нимъ связаны еще теперь такія важныя обстоятельства, касающіяся моей частной жизни, что вамъ трудно ожидать, чтобы я назвала его или разсказала что-нибудь о происхожденіи моей семьи; можетъ быть послѣ моей смерти все это станетъ извѣстнымъ; теперь же было бы совершенно неудобно говорить объ этомъ, даже и въ томъ случаѣ, еслибы всѣ мои преступленія и причастныя къ нимъ лица были забыты и прощены.

Достаточно вамъ сказать, что нѣкоторыя изъ моихъ худшихъ товарищей, лишенные возможности причинить мнѣ зло, такъ какъ они ушли изъ этого міра путемъ висѣлицы, къ которому я сама часто готовилась, знали меня подъ именемъ Молль Флендэрсъ, и потому вы мнѣ позволите являться передъ вами подъ этимъ именемъ до тѣхъ поръ, пока я буду имѣть право объявить разомъ, кѣмъ я была и кто я теперь.

Мнѣ говорили, что въ одной сосѣдней странѣ, во Франціи или въ другой какой, не знаю, существуетъ королевскій законъ, въ силу котораго дѣти преступника, осужденнаго на смерть, или галеры, или въ ссылку (остающіяся обыкновенно безъ средствъ къ существованію, вслѣдствіе конфискаціи имущества ихъ родителей), немедленно берутся въ опеку правительствомъ и помѣщаются въ пріютъ для сиротъ, гдѣ ихъ воспитываютъ, одѣваютъ, кормятъ, обучаютъ и ко времени выхода оттуда ихъ такъ хорошо приготовляютъ, въ услуженіе или выучиваютъ ремеслу, что они способны добывать себѣ хлѣбъ честнымъ и самостоятельнымъ трудомъ.

Если бы такой законъ существовалъ у насъ, то я не была бы брошена несчастной, одинокой дѣвочкой, безъ друзей, безъ платья, безъ помощи, не имѣя никого, кто бы позаботился о моей судьбѣ. И такъ я, прежде чѣмъ сознать свое положеніе или сдѣлаться нищей, не только подвергалась величайшимъ бѣдствіямъ, но окунулась въ жизнь, постыдную сама по себѣ, которая своимъ обыденнымъ теченіемъ привела бы меня къ быстрому физическому и нравственному разрушенію.

Но моя судьба сложилась иначе. Мою мать изобличили въ уголовномъ преступленіи, благодаря незначительной кражѣ, о которой едва стоитъ упоминать: она, такъ сказать, позаимствовала у однаго продавца бѣлья въ Чипсайдѣ три штуки тонкаго полотна; было бы долго разсказывать всѣ подробности, тѣмъ болѣе, что мнѣ передавали ихъ такъ неодинаково, что я не могу составить точнаго разсказа.

Какъ бы то ни было, всѣ, однако, согласны въ томъ, что мою мать спасла отъ висѣлицы ея беременность. Исполненіе надъ ней приговора отсрочили на семь мѣсяцевъ, по истеченіи которыхъ ее снова призвали къ суду и милостиво замѣнили смертный приговоръ ссылкой въ колонію, оставя меня, шестимѣсячную дѣвочку, какъ надо думать, въ худыхъ рукахъ.

Все это происходило въ слишкомъ раннюю пору моей жизни и потому я могу разсказать о ней только по слухамъ; здѣсь достаточно упомянуть, что я родилась въ томъ несчастномъ мѣстъ, гдѣ не было даже прихода, въ которомъ кормятъ маленькихъ брошенныхъ дѣтей, и я до сихъ поръ не могу объяснить, какъ я осталась жива; можетъ быть какая-нибудь родственница моей матери взяла меня къ себѣ, но на чей счетъ и по чьему распоряженію содержали меня это время — я и до сихъ поръ не знаю.

Первое, что могу сообщить о себѣ по своимъ личнымъ воспоминаніямъ, это то, что я очутилась въ шайкѣ людей, извѣстныхъ подъ именемъ цыганъ или египтянъ, но я думаю, что я не долго была тамъ, такъ какъ они не измѣнили цвѣта моей кожи, что обыкновенно дѣлаютъ съ тѣми дѣтьми, которыхъ уводятъ съ собой; какимъ образомъ я попала къ цыганамъ и какъ оставила ихъ, я не умѣю сказать.

Они бросили меня въ Кольчестерѣ, въ графствѣ Эссексъ; въ моей головѣ составилось представленіе, что собственно не они, а я ихъ оставила, то есть, я спряталась отъ нихъ и не захотѣла дальше идти; однако же, я не могу --">