Райнер Мария Рильке - Флорентийский дневник

Флорентийский дневник^[1]

Райнер Мария Рильке

Rainer Maria Rilke

***

Все люди любят Любящего.

Эмерсон

Я — только первый идущий туда.

«В прекрасном живущие — лишь те

из праха и встанут в красоте…»^[2]

Наша воля, как вихрь — облака,

тянет нас и теснит;

ведь и сами мы — лишь тоска,

что в цвету стоит.

…но там я смею лишь тихо стать

и — глубоко вздохнуть.

Бесконечно ищущий, не имея

за спиной прошлого, я просто

ставлю опыт.

Эмерсон

Что-то простое, милое,

а над ним — высокое синее небо.

Лу

***

Из обжитого снегом края

как далёко я сослан в весну;

как робею, входя в страну,

и с сомненьем руку одну

сиянью ее подставляя.

Но, приняв этот свет, я хочу

соткать его туже —

тихо краски его разверну же

и с улыбкой эту парчу

дам Тебе неуклюже.

Я могу лишь смотреть в молчании…

А владел я когда-то словом.

И блаженство дарит заранее

каждый час в этом синем сиянии,

убаюкать меня готовом.

Как передам Тебе дни и

ночи в келье моей?

Все желанья — немые,

и на картинах святые

с меня не сводят очей.

Флоренция, 15 апреля [1898]

***

Здесь жизни жертвенник — и с тихими дарами.

Здесь день еще глубок. Здесь мрак ночей

крещальнею простерт над всеми снами.

Здесь жизнью сердце взрощено с лучами,

и все прародиной здесь было ей:

нарядность женщин, гордый блеск князей

и все мадонны — свет земных очей,

и трепет иноков пред образами…

Флоренция, 16 апреля 1898

RENAISSANCE I

Все молчаливей Язвимый шипами

терний острых со всех сторон.

Радостью люд уже возбужден:

те, из железа, красное знамя

силы подъяли на башни времен.

В белом, в глуби бредут, где страна —

предков отвагою докрасна

раскалена — мощью сверкала.

Лишь Мадонна уже устала

и у обочины села — одна.

Флоренция, 17 апреля 1898

***

Как дни мои текут, давай поговорим:

я рано выхожу на светлые виале,

расту в своих глазах, и без печали

бреду в толпе по шумным пиаццале^[3],

где смуглый люд кипит, — мешаясь с ним.

И тихо я молюсь в музейной зале

мадоннам благосклонным и простым.

А ухожу, когда глаза устали, —

над Арно уж плывет вечерний дым,

и про себя рисую, глядя в дали,

я Бога золотым…

Флоренция, 18 апреля 1898

***

Гас бледный день — и вдруг, бездонны,

взыграли дали; пали в прах

перед сияньем все заслоны, —

свет проступил на всех щеках,

как будто бы во всех церквах

враз улыбнулись все мадонны.

Флоренция, 18 апреля 1898

RENAISSANCE II

И вера их была — совсем не сказка,

что руки складывать велит все вновь, —

прислушаться позвала их любовь,

молитвы строить и молиться в красках.

Пред Одиноким даль открылась: он,

найдя начальные свои же звенья,

познал, что Бог его уж возведен;

Сокрытого он вывел из сомненья

и поднял в славу, ею потрясен.

Сан Доменико близ Фьезоле, 19 апреля 1898

***

Довольно ли я уже спокоен и зрел, чтобы начать этот дневник, который хочу вложить в Твои руки, — этого я не знаю. Но чувствую, моя радость останется далекой и тусклой, пока — хотя бы в виде кое-каких излившихся из сердца и откровенных записей в книжке, которая посвящена Тебе, — не станет Твоим достоянием. Приступаю, и мне хочется считать добрым знаком, что это свидетельство моей тоски^[4] я начинаю заносить на бумагу в дни, на целый год отстоящие от тех, когда я с такой же тоской вышел навстречу неизвестному, еще не --">