Луиджи Пиранделло - Другими глазами

Витторе, -  как если бы она следовала за ним до станции. Она видела мрачный поезд под стеклянным навесом крытой платформы, множество людей на задымлённом, скудно освещённом перроне, слышала пронзительный свисток; и вот, поезд поехал, и – как если бы она, в самом деле, его видела, - стал удаляться и исчез в темноте. В это мгновение она вернулась в комнату, открыла глаза в своей пустой молчаливой спальне, словно после отсутствия, и смутно почувствовала вдруг, впервые с того дня, когда покинула родительский дом, пустоту, в которой с тех пор жила. Всё это время она была наполнена только своими чувствами, только своей любовью, и не замечала пустоты, да и теперь заметила её лишь потому, что весь день провела, словно приостановив сердце, чтобы смотреть, чтобы наблюдать.

- Он даже не попрощался со мной! - подумала Анна и заплакала снова, как если бы эта мысль была главной причиной её слёз.

Она приподнялась и села в постели, но тут же отдернула руку, потянувшуюся к одежде за носовым платком. Впрочем, теперь было бесполезно запрещать себе прикасаться к портрету! Она вынула его. Снова зажгла свет.

Насколько иной она представляла себе эту женщину! Рассматривая портрет теперь, она испытывала невольные угрызения совести за тот образ, что раньше подсказывало ей воображение. Она представляла себе женщину довольно полную и румяную, с глазами сверкающими и смеющимися, склонную к веселью и вульгарным развлечениям... Теперь же, вот: молодая девушка, черты которой выдавали душу глубокую и печальную, с глазами словно бы впитавшими тишину, во всём отличная от неё, но вовсе не грубая, как представлялось ей прежде. Напротив, кажется, этому рту, этим губам, и вовсе никогда не приходилось смеяться, в то время как сама Анна чаще всего смеялась очень весело. И несомненно, это смуглое лицо, что было изображено на портрете, виделось куда менее весёлым, чем её собственный облик, белокурый и румяный.

Почему, почему она была так грустна?

Враждебная мысль сверкнула в голове Анны, и она тут же заставила себя оторвать взгляд от изображения, внезапно разглядев коварство, угрозу, не только спокойствию её мира, любви её, которая в этот день и без того получила ранение, но даже и её гордому достоинству порядочной женщины, которая никогда не позволяла себе даже малейшего сомнения, даже отдалённой критики в адрес мужа.

У неё был любовник! Из-за него, быть может, она была так печальна, из-за прелюбодейной любви своей, а не из-за мужа!

Она бросила портрет на тумбочку и снова погасила лампу, надеясь заснуть теперь без мыслей о женщине, с которой у неё не могло быть ничего общего. Но, опустив веки, она тут же, вопреки желанию, увидела глаза умершей, и напрасно старалась прогнать это видение.

- Не из-за него, не из-за него! - пробормотала она тогда со страстным упрямством, как если бы этим самым надеялась освободиться.

И она постаралась вспомнить всё, что знала о том, другом, о её любовнике, как бы принуждая этот взгляд и печаль этих глаз обратиться не на неё уже, но на того давнего возлюбленного, о котором Анна знала лишь одно - его имя: Артуро Валли. Знала ещё, что он женился несколько лет спустя после той трагедии, как будто пытался доказать, что неповинен в грехе, возмездие за который требовал с него Витторе, и что он решительно отклонил его вызов, объявив, что никогда не будет драться с сумасшедшим убийцей. После этого отказа Витторе обещал убить его в любом месте, где встретит, пусть даже и в церкви; и тогда Валли вместе с женой уехал из страны, а потом вернулся, будто и не уезжал, едва Витторе женился снова.

Печаль этих событий, и воспоминания о трусости Валли, - забытые полностью и мужем, который смог вернуться к жизни, как если бы ничего не случилось, и женился снова, и ею самой, которая была счастлива стать женой Витторе и прожила с ним три года без каких-либо мыслей о той, другой, - воскресли теперь впервые за столько лет и внезапно воскресили и этот живой женский образ, на который Анна смотрела теперь, скорее, с жалостью. И казалось, эти глаза, полные страдания, говорили ей:

"Я одна мертва! А вы все живёте!"

Анна вдруг увидела себя, почувствовала себя, одинокой в доме. Она боялась. Да, жива была она, но за три года со дня свадьбы она ни с кем больше не встречалась, ни разу не видела даже своих родителей, сестру. Она, которая их обожала, которая была послушной дочерью и любящей сестрой, смогла восстать против их воли ради любви к мужу. Ради него, --">