Кнут Гамсун - Август

Кнут Гамсун. Август

Роман

Часть первая

I

Приморское селение Поллен знай себе растёт да растёт.

Одна за другой выдалось несколько удачных селёдочных путин, благосостояние хлынуло в эти, новые для него края. Поулине у себя в лавочке торгует хорошо, торгует рьяно, она очень деятельная и всегда найдёт выход из любого положения, в ней явно есть торговая жилка. В Нижнем Поллене осело немало рыболовецких артелей, а чем прикажете этим артелям заниматься на берегу по воскресеньям да по праздникам? Вот они и набиваются в лавку и читают, читают объявления, развешанные по стенам вокруг красного почтового ящика, но нашим бедолагам от этого никакой радости. Вот почему Поулине попросила своего брата Йоакима сколотить дощатую будку, чтобы подавать в ней кофе, а Йоаким, со своей стороны, не мог отказать ей, поскольку Поулине приходилась ему сестрой — это во-первых, вела дом — это во-вторых, а кроме того, он был ей очень многим обязан. Словом, он, хоть и против воли, начал исполнять её поручение, но тут в один прекрасный день из Намсена со строительным лесом пришла яхта, и Йоаким взялся вывозить лес от лодочных сараев, помаленьку, ездка за ездкой. А Поулине спросила, на кой ему сдалось всё это дерево? А он ответил, что теперь она сможет построить здесь гостиницу.

Уж таков он был, этот Йоаким; если предстояло что-нибудь сделать, то делать надо было без спешки, потихоньку да полегоньку, эту премудрость принёс в Поллен Август-скиталец, Август — вечный странник на море и на суше, Август, многому научивший здешний народ и ничего за это не взявший. Он научил Ездру с Нового Двора осушать болота, а Йоакима ставить хлева с учётом будущего прироста стада; не будь Августа, Йоакиму в жизни не обзавестись бы лошадьми и конюшней для них. Необычный был человек, этот Август-скиталец, и Йоаким не мог не признать, что многому у него научился, хотя и не только хорошему.

А потом Йоаким и вовсе заделался местным старостой, что не такой уж и пустяк в его возрасте. Конечно, новая должность отнимала у него время, необходимое для полевых работ, но и свои преимущества она тоже имела: прибавилось уважения. Йоаким начал больше сознавать себя мужчиной, ему было приятно, когда жители обращались к нему с просьбами и требованиями, приятно по возможности удовлетворять эти требования. А как насчёт того, чтобы подавать кофе? Ведь староста не может привечать судовладельцев и начальников рыболовецких артелей в какой-то дощатой будке.

Словом, получилось даже больше, чем было задумано: получились не только кофейня, но и номера для постояльцев, две комнаты, где люди могли при желании переночевать. Да и Поулине новое строение принесло немало шиллингов.

Она могла, конечно, пожелать и пекарню, моряки и артельщики начали спрашивать у неё выпечку, чтоб было что пожевать, но о пекарне нечего было и думать, для пекарни нужен пекарь, сама же она печь не умела. А вдобавок она не могла взвалить на себя больше обязанностей, чем те, что уже лежали на ней: она вела хозяйство у своего брата, стряпала, она стирала, прибиралась в комнатах, ходила за скотиной, вела торговлю, теперь вот взяла ещё на себя дела страхового агентства, а всё, вместе взятое, было невмоготу что для рук, что для головы. Поулине просто выбивалась из сил. Почему, спрашивается, брат Йоаким не мог обзавестись семьёй и жить как все люди? Казалось, он раз и навсегда поставил на этом деле крест. Была у него милая и пригожая девушка в одном городке, что к югу отсюда. И всё у них вроде бы шло на лад, но тут вдруг девушка взяла да и уехала в Америку. На том всё дело и кончилось. Вот приди эта девушка в их дом, она сняла бы с плеч Поулине великое множество обязанностей.

Шли годы, шло время, полленцы из тех, что постарше, вдруг как-то сразу покрылись морщинами, некоторые и вовсе умерли и, стало быть, исчезли, а годы продолжали грызть оставшихся, даже Поулине в своей лавчонке и та поблёкла, грудь у неё впала, но она старалась держаться и не позволяла себе предаваться унынию. А тем временем вокруг неё подрастал целый лес молодняка, и она опекала его с первых дней жизни, она была в курсе всех рождений и смертей, как никто другой, и знала всех ещё с колыбели.

Так стоит ли из последних сил тянуть лямку, какой с этого прок? Она ведь понимала, что выбивается из сил в лавке, которая принадлежит вовсе не ей, а её старшему брату Эдеварту. Так-то --">