Уолт Уитмен - Смерть в классе

ни единого звука — лишь изредка раздавался чей-нибудь протяжный вздох.

— Извольте слушаться, иначе вам же будет хуже. Подойдите сюда и снимите жакет.

Мальчик не шевелился, будто превратившись в дерево. Люгар трясся от гнева. С минуту он сидел не шевелясь, словно обдумывал план мести. Эта минута, прошедшая в мертвенной тишине, так напугала некоторых из детей, что их лица побледнели. Истекая капля за каплей, эта минута, казалось, предшествовала кульминации изящно исполненной трагедии, когда на сцену выходит всесильный мастер театрального искусства и вы в окружении публики, затаив дыхание, ждете ужасной катастрофы.

— Тим спит, сэр, — наконец произнес один из сидевших рядом мальчиков.

Люгар, услышав это, подождал, пока выражение дикой злобы сменится улыбкой, но эта улыбка выглядела еще более злобно, если это вообще было возможно, чем его прежний хмурый вид. Быть может, его позабавил ужас, отразившийся на лицах окружающих, а может, он тайно злорадствовал, с удовольствием обдумывая, как станет будить несчастного маленького соню.

— Спит! Неужели, юный джентльмен? — проговорил он. — Давайте-ка посмотрим, сможем ли мы чем-нибудь вас пощекотать, чтобы открыть вам глаза. Нет ничего лучше, чем с честью выйти из затруднительного положения, мальчики. Тима определенно не побеспокоит небольшая порка, раз уж даже мысль о ней не удержала этого маленького негодяя от сна.

При последнем замечании Люгар снова улыбнулся. Он крепко ухватился за ротанговый хлыст и спустился со своего места. Легко и бесшумно он пересек класс и встал возле незадачливого сони. Мальчик до сих пор не подозревал о надвигающемся наказании. Наверное, ему снились сладкие сны о юности и радости; возможно, он был далеко в мире фантазий, посреди видений и услад, которые не могла подарить ему жестокая действительность. Люгар вознес свой хлыст высоко над головой и с превосходной меткостью, которой он достиг за годы практики, опустил его на спину Тима. Сила и звук удара, казалось, были способны пробудить и застывшего человека от летаргического сна. Быстро и беспрестанно удар следовал за ударом. Не дожидаясь результатов первых ударов, жестокий злодей охаживал своим пыточным орудием спину мальчика то с одного бока, то с другого, и остановился лишь спустя две или три минуты от сильного утомления. Но Тим по-прежнему не шевелился, и когда Люгар, рассерженный подобным бездействием, отдернул одну из рук мальчика, лежавшую на парте, голова последнего упала с глухим звуком, а лицо повернулось и открылось на всеобщее обозрение. Увидев его, Люгар замер, словно обращенный в камень василиском. Лицо его приобрело свинцовую бледность; ротанговый хлыст выпал из руки, а глаза расширились, будто перед ними разыгрался целый спектакль, преисполненный ужаса и смерти. Крупные капли пота сочились, казалось, изо всех пор на его лице; сморщенные губы натянулись, обнажив зубы; и когда он, наконец, протянул руку и кончиками пальцев коснулся щеки ребенка, каждый его член дрожал, словно змеиный язык, а силы словно покинули его. Мальчик был мертв. Возможно, он был мертв уже какое-то время, так как его глаза закатились, а тело довольно заметно остыло. Теперь вдова стала еще и бездетной. В класс явилась сама смерть, и Люгар хлестал мертвеца.

Перевод — Иван Миронов

--">